Правая сторона

— Приветливый. Хорошо встретит, — успокоил директора Иван. — В чем другом, а в этом у вас сомнений не должно быть.

Иван вышел на улицу, задумался: «И чего он так старательно сватал меня в дудари? Или в самом деле хочет наладить отношения?»

Пока он сидел у директора, прошел слабенький дождь. Опустошенные тучки разрозненно висели над селом, помаленьку рассасывались. По омытой низкой травке к озеру бежали гуси, суматошно крича и размахивая крыльями.

Стоял возле крыльца и гадал: правильно поступил или неправильно? С одной стороны, кажется, ничего страшного в этой охоте нет. Ну, убьет приезжий товарищ марала для «научных целей». Что из этого? Если кто и запротестует, Глухов как-нибудь вывернется. Да и второй катер для заповедника — штука необходимая. С другой стороны, — вот тут-то и скребло сердце — от охоты этой вред будет и ему, как лесничему, и другим лесникам. Вот уж Клубков-то позлорадствует.

Размышляя о новой заботе, свалившейся на него нежданно, Иван даже забыл, что хотел зайти к Матвею насчет моторки, и повернул было обратно, да увидел Артема — тот шел дальней тропкой к озеру с бензиновым баком в руке. Куда-то плыть собирается. Не иначе.

Пошел тоже к причалу.

— Далеко собрался, Артем?

— В Ключи на почту. «Дозор» сегодня никуда не плывет, Ларион с трактором возится, а директору надо срочно письма отправить.

— Нас с Тамарой до Ключей возьми.

— Какой разговор, — весело говорил Артем, ловко навешивая мотор. — А что там по магазинам хотите?

Иван грустно усмехнулся:

— Какие уж магазины… Тамару на самолет посадить надо. Решили зиму врозь пожить. Разобраться. Возможно ли наше дальнейшее сосуществование, — помянул директорское выражение.

Артем опустил бачок на дно лодки, подсоединил шланг к мотору, приблизился к Ивану, заглядывая ему в лицо. Знал, что у лесничего с женой неладно, да что там знал, сам видел в тот раз, и все равно не верилось, что так просто может все разрушиться. А вдруг да шутит Иван? Вот сейчас лукаво засмеется, и все станет на свое место.

Но Иван не смеялся. Смотрел на другой берег, на синюю Громотуху, окутанную облаками, и глаза у него были скорбные и опустошенные. В них затаилась боль. И Артем понял, что это — правда.

— Не повезу, — сказал он трудным голосом. — Не могу я, никак не могу, Иван. Ты меня прости, но не могу… Да ты не торопись…

— Так-так… — протянул лесничий. — Ладно…

— Ты на меня не обижайся. Я для тебя что хочешь сделаю. Но вот это… Чтобы ты потом вспоминал меня как разлучника…

— Не дури, Артем. Тут у нас полная договоренность. Пусть перезимует у матери. А то старики говорят, зима будет суровая.

Помолчали. В высоком небе летели гуси. Им снизу откликались домашние и хлопали крыльями, просились в небо, в котором им никогда не быть.

Иван сходил за Тамарой. Она пришла в зеленом блестящем плаще, в светлых, с бантами, туфлях, и казалась незнакомой. С Артемом поздоровалась тихим, бесцветным голосом и отвернулась. А может, ей было неловко?

Иван поставил чемодан в лодку, посадил на скамейку жену.

— Ты не провожай меня, — вдруг сказала Тамара.

— Почему? — остро глянул на нее Иван.

— Побудь с Аликом. А то вернешься поздно.

— Что же… Ладно, — нехотя согласился он. — А знаешь, это даже лучше. Я здесь тебя провожу, здесь потом и встречу. Неожиданно. Хорошо?

Артем засуетился, хлопнул себя по карману, сказал, что надо сходить за сигаретами. Иван остановил его.

— Возьми мои, до Ключей хватит, — и налег на лодку, отталкивая ее от берега.

Тамара вцепилась побелевшими тонкими пальцами в края бортов, испуганно смотрела на воду. Артем сел на свое место и возился с мотором, все медлил.

— Заводи, чего ждешь! — как-то очень уж весело и нетерпеливо крикнул ему Иван и присел на круглый валун.

— Вы хоть попрощайтесь! — не вытерпел Артем.

— Не люблю длинных расставаний, — неестественно веселым голосом кричал Иван с берега.

— До свиданья, Ваня, — сказала Тамара дрогнувшим голосом.

— Ну, давай! — бросил тот не то ей, не то помощнику.

Артем дернул стартер. Мотор загудел, задрожал, обрастая синеватым дымом. Лодка ходко рванулась вперед, сразу оставила далеко позади и дым, и Ивана, который резко встал с камня и пошел по берегу вслед за ними.

22

Вечером Раиса Семеновна понесла беремя дров в избу. Ночи похолодали, и она подтапливала. Муж сидел на бревнах, вытянув одеревеневшую ногу. Увидел ее, поднялся, поковылял навстречу.

— Ну-ка дай полешки, подсоблю.

— Куды тебе, больному-то? — накинулась на него с притворной строгостью, а все же приятно стало. Помочь хотел.

Дни он проводил, сидя на бревнах, отрешенно глядел на озеро, почти не разговаривал, все молчком, будто вместе с ногой и язык отнялся. А тут на тебе — подсоблю. Вроде какая живинка в глазах открылась — просвечивает. Дай бы бог, успокоился мужик, стал бы привыкать к новому состоянию. Как ни тяжело, а жизнь идет, и надо жить: пить, есть, работать помаленьку.