Правда

— Это всего лишь формальность, моя дорогая.

— Я не твоя дорогая, и подпись отсутствует, формальность это или нет. А значит, юридической силы данный документ не имеет.

Господин Кривс поморщился.

— Но ведь это совершенно очевидно. Мы не можем получить подпись человека, находящегося в заключении по обвинению в тяжком преступлении, — пояснил он.

«Ага, — подумал Вильям. — Вот они, ключевые слова. Когда человек прибегает к помощи „совершенно очевидно“, это значит, что в их доводах существует солидная брешь и они знают: никакой очевидностью тут далее не пахнет».

— Тогда кто сейчас управляет городом? — спросил он.

— Понятия не имею, — пожал плечами господин Кривс. — И меня это совершенно не волнует. Я…

— Господин Хорошагора, — сказал Вильям, — крупным шрифтом, пожалуйста.

— Все понял, — кивнул гном и протянул руку к кассе с новым шрифтом.

— Прописными, на всю шапку: «КТО УПРАВЛЯЕТ ГОРОДОМ?» — продолжал Вильям. — Теперь основным шрифтом, двумя колонками: «Кто правит городом, пока лорд Витинари находится под стражей? Отвечая на данный вопрос, один из ведущих городских законников сказал сегодня, что понятия не имеет и это его совершенно не волнует. Далее господин Кривс из Гильдии Законников заявил, что…»

— Вы не можете отпечатать это в своем паршивом листке! — рявкнул господин Кривс.

— Процитируй его дословно, господин Хорошагора.

— Уже набираю, — ухмыльнулся гном, щелкая свинцовыми литерами.

Краем глаза Вильям заметил, что из подвала, привлеченный шумом, показался Отто Шрик.

— А далее господин Кривс заявил, что?.. — спросил Вильям, пожирая взглядом законника.

— Вам будет очень трудно это отпечатать, — сказал господин Карней, не обращая внимания на отчаянно машущие руки законника. — Когда у вас не станет отпечатной машины!

— «…Выразил свою точку зрения господин Карней из Гильдии Граверов»… Пишется: Кар-ней. «…Который чуть раньше предпринял попытку закрыть „Правду“, прибегнув к не имеющему законной силы документу. — Вильям вдруг осознал, что испытывает огромное наслаждение от происходящего, пусть даже во рту стоит нестерпимая горечь. — А на разумный вопрос о его отношении к столь грубому попранию городских законов господин Кривс сказал — цитата…»

— ПЕРЕСТАНЬТЕ НАБИРАТЬ КАЖДОЕ НАШЕ СЛОВО! — завопил Кривс.

— Эту фразу, пожалуйста, прописными буквами и жирным шрифтом, господин Хорошагора.

Тролли и гномы не спускали глаз с Вильяма и законника. Они понимали, что идет драка, но никак не могли взять в толк, почему нет крови.

— Отто, ты готов? — спросил Вильям, поворачиваясь к вампиру.

— Если гномы вставайт кучноватее… — ухмыльнулся Отто, прильнув к иконографу. — О, вот так гут, свет блистайт на огромных топорах… тролли махайт кулаками, так, йа… все улыбайтся…

Просто удивительно, насколько послушными становятся люди, стоит только навести на них объектив. Конечно, уже через мгновение они придут в себя, но, как правило, этого мгновения вполне достаточно.

Щелк!

БУМ.

— …Аааргхаааргхаааргхааааагх…

Вильям успел перехватить падающий иконограф раньше господина Кривса, который для человека, у которого, гудя по всему, не было коленей, перемещался поразительно быстро.

— Это наше имущество, — твердо заявил Вильям, прижимая к себе аппарат, пока прах господина Отто оседал на пол.

— И как ты собираешься поступить с этой картинкой?

— А вот отчитываться перед вами я не обязан. Это наша мастерская, и мы вас сюда не звали.

— Но я пришел, чтобы разрешить сложный юридический вопрос!

— Значит, ничего предосудительного мы не совершили? — уточнил Вильям. — Разумеется, если ты считаешь иначе, я с радостью процитирую тебя в листке!

Наградив его испепеляющим взглядом, Кривс вернулся к кучкующейся у двери группке.

— Я, как опытный законник, рекомендую вам покинуть это помещение сию же секунду… — расслышал Вильям его слова.

— Но ты же утверждал, что с легкостью… — начал было Карней, свирепо уставившись на Вильяма.

— А сейчас со всей настойчивостью я утверждаю, — перебил господин Кривс, — что мы должны уйти немедленно и молча.

— Но ты сам…

— Я сказал — молча!

Они ушли.

С облегчением вздохнув, гномы принялись прятать топоры.

— И что дальше? Мы отпечатываем это? — спросил Хорошагора.

— У нас будут крупные неприятности, — предупредила Сахарисса.

— Да, но как можно оценить те неприятности, которые мы уже имеем? — пожал плечами Вильям. — По десятибалльной шкале?

— В данный момент… на восемь баллов, — сказала Сахарисса. — Но когда следующий выпуск нашего листка попадет на улицы… — Она закрыла глаза и зашевелила губами, подсчитывая, — На две тысячи триста семнадцать. Приблизительно.

— Значит, отпечатываем, — решил Вильям. Хорошагора повернулся к рабочим.

— Эй, парни, топоры далеко не убирайте.

— Послушайте, я не хочу, чтобы у кого-либо, кроме меня, возникли проблемы, — вмешался Вильям. — Я сам наберу остальной текст. И отпечатаю на машине несколько экземпляров.