Правда

– О… ну, моды. Женщины в модной одежде. Вязание. И все такое. И не вздумай говорить мне, что это скучно. Люди будут покупать его.

– Одежда? Вязание?

– Людям такое нравится.

– Мне это не по душе, – признался Вильям. – Этак ты и до журнала для мужчин додумаешься.

– Почему нет? О чем бы ты написал в нем?

– Ох, понятия не имею. Статьи про выпивку. Женщины без одежды… Нам понадобятся новые сотрудники, чтобы писать в эти журналы.

– Извините? – напомнил о себе Доброгор.

– Куча народу пишет неплохо, для этих журналов сойдет, – сказала Сахарисса. – Если бы это было сложно, мы не справились бы с газетой.

– Верно.

– Ну вот, будет еще один журнал для продажи, – с удовлетворением констатировала Сахарисса.

У нее за спиной от пресса отвалился очередной кусок.

– Ау! Ау! Я знаю, что мой рот открывается и закрывается! – закричал Доброгор. – А звуки вообще раздаются из него?

– Кошки, – вспомнила Сахарисса. – Куча народу без ума от кошек. Картинки с кошками. Статьи про кошек. Я давно об этом думаю. Его можно будет назвать… Все о Кошках.

– Чтобы он выходил в комплекте с «Все о Женщинах» и «Все о Мужчинах»? «Все о Вязании»? «Все о Выпечке»?

– Я думала назвать его «Домашний очаг» или как-то в этом роде, – призналась Сахарисса, – но твои предложения тоже ценные, вынуждена признать. Ценности… да. Вот еще что. В городе полно гномов. Мы можем издавать журнал и для них. Ну вот например… что носят модные гномы в этом сезоне?

– Кольчуги и кожаные жилетки, – ответил сбитый с толку Доброгор. – Да о чем вы толкуете вообще? Мы всегда носим кольчуги и кожаные жилетки!

Сахарисса не обратила на него внимания. Доброгор понял, что эти двое пребывают в каком-то своем мире. Не имеющем ничего общего с реальностью.

– Все эти журналы похожи на пустую болтовню, – сказал Вильям. – Напрасную трату слов.

– Ну и что? Слов у нас всегда в достатке. – Сахарисса нежно похлопала его по щеке. – Ты думаешь, твои статьи в газете живут вечно? Ты ошибаешься. Эта наша газета… в ней слова, которые живут один день. Неделю, в лучшем случае.

– А потом их выбрасывают прочь, – сказал Вильям.

– Но некоторые остаются. В головах людей.

– Нет, бумага завершает свой путь не там. Как раз с противоположного конца.

– Ну а чего ты ожидал? Газеты – это не книги, это слова, которые… приходят и уходят. Ну же, взбодрись!

– У нас есть проблема, – сказал Вильям.

– Какая?

– У нас нет денег на новый пресс. Наш сарай сгорел дотла. Нашему бизнесу конец. Всему конец. Ты понимаешь?

Сахарисса опустила взгляд.

– Да, – печально сказала она, – я просто надеялась, что ты не понимаешь этого.

– А мы ведь были так близко к успеху, так близко. – Вильям достал свой блокнот. – Тут достаточно материала для нового номера. Я знаю почти все об этом деле во Дворце. А теперь все что мне осталось – отдать мои записи Ваймсу…

– Где свинец?

Вильям огляделся. Боддони скорчился у дымящегося пресса, пытаясь заглянуть под него.

– Никаких следов свинца! – сказал он.

– Ну, где-то он должен быть, – рассудительно сказал Доброгор, – судя по моему опыту, двадцать тонн свинца не могут просто встать и уйти неизвестно куда.

– Он, наверное, весь расплавился, – предположил Боддони. – Тут несколько застывших капель на полу.

– Подвал, – сообразил Доброгор. – Эй, помогите мне расчистить люк!

Он схватил обугленную балку.

– Я помогу, – вызвался Вильям, обходя покореженный стол. – Похоже, ничего другого я все равно сделать не могу…

Он взялся за какую-то обугленную деревяшку, потянул…

Из ямы в полу, как король демонов, вознесся мистер Гвоздь. Он весь дымился и кричал долгим, бессвязным криком. Он взлетал все выше и выше, оттолкнув Доброгора круговым взмахом руки, а потом его кисти сомкнулись на шее Вильяма, и даже после этого инерция прыжка продолжала тащить их вверх.

Вильям упал назад. Он рухнул на стол и почувствовал боль, когда какие-то обломки вонзились ему в руку. Но об этой боли размышлять было некогда. Была другая, неотвратимая боль, которая грозила заполнить все его будущее. Лицо вопящего создания было всего в нескольких дюймах от его лица, глаза Гвоздя были широко распахнуты и смотрели сквозь Вильяма на что-то другое, ужасное, но пальцы по-прежнему крепко сжимали шею.

Вильяму и в страшном сне не могло присниться, что он когда-нибудь использует в своей речи слова «стиснул, как тисками», это был ужасно избитый штамп, однако когда сознание стало покидать его, и мир сузился до красного туннеля, внутренний редактор решил: да, это оно самое и есть, беспощадное механическое давление, которое…

Глаза Гвоздя закатились. Крик стих. Теперь он стоял, согнувшись, и раскачиваясь из стороны в сторону.

Вильям поднял взгляд и увидел Сахариссу.

Внутренний редактор у него в голове яростно черкал на бумаге, наблюдая за Вильямом, который уставился на Сахариссу. Она пнула этого человека прямо по… Э, Вы Знаете, Куда. Наверное, все эти овощи забавной формы так повлияли на нее. Точно.

Теперь он напишет такую Статью…