Правда

Гарри помолчал немного, потом встал и подошел к большому окну.

– Идите сюда и взгляните, парни, – позвал он.

С одной стороны двора два голема крутили здоровенное колесо. Оно приводило в движение длинный скрипучий транспортер, чья лента пересекала весь двор. В другом конце двора несколько троллей широкими лопатами кидали на ленту мусор из огромной кучи, которая постоянно пополнялась из прибывающих время от времени мусорных фургонов.

Вдоль транспортера выстроились в линию работники, в основном тролли и големы, людей почти не было. В мерцающем свете факелов они пристально всматривались в ползущие мимо них обрывки и обломки. Иногда один из работников быстро протягивал руку, выхватывал что-то с ленты и бросал в стоящую рядом корзину.

– Рыбьи головы, кости, тряпки, бумага… У меня сейчас 27 разных корзин для сортировки, в том числе одна для золота и серебра. Удивительно даже, чего только не выбрасывают по ошибке. «В грязи валялась ложечка, вся грязью заросла, а ведь была хорошенькой, серебряной была…»{51} – вот что я частенько напевал своим маленьким дочкам. А ваши бумажные листки с новостями отправляются в корзину номер шесть, «Бумажные Отходы Низкого Качества». Я продаю их Бобу Холтли, хозяину владений номер пять и семь, выше по реке.

– И что он с ними делает? – спросил Вильям, отметив про себя «низкое качество».

– Перерабатывает в туалетную бумагу, – ответил Гарри, – моя жена очень ее хвалит. Но лично я обхожусь в этом деле без его посредничества. – Он вздохнул, похоже, так и не заметив, что у Вильяма от этих слов резко понизилась самооценка. – Зн'ешь, иногда я вот стою тут вечером, смотрю на грохочущий конвейер, на блестящие в закатном солнце бока баков-сепараторов, и, не побоюсь признаться, прям слезы на глаза наворачиваются.

– По правде говоря, у меня тоже, сэр, – сказал Вильям.

– Ну а теперь послушай, что я скажу, парень… когда тот мальчишка украл мой первый грязевик, я не стал хныкать. У меня все равно оставались мои зоркие глаза, понимаешь? Я продолжил поиски и нашел еще много-много грязевиков. А на свой восьмой день рождения заплатил парочке троллей, чтобы они нашли того парня и вышибли из него семь сортов соплей! Ты знал об этом?

– Нет, мистер Король.

Гарри Король уставился на Вильяма сквозь табачный дым. Вильям почувствовал, что его крутят и рассматривают, как нечто интересное, найденное в мусоре.

– Моя младшая дочь, Гермиона… она выходит замуж в конце следующей недели, – сказал, наконец, Гарри. – Большой праздник. Храм Оффлера. Хор, музыка и все такое. Я пригласил всех городских шишек. Эффи настояла. Они не придут, конечно. Только не к Гарри Моче.

– Таймс там будет, – пообещал Вильям. – Репортаж с цветными картинками. Если, конечно, нам не придется завтра закрыть газету.

– Цветными, э? Вы что, наймете художника, чтобы нарисовал?

– Нет. Мы… у нас есть особый способ, – ответил Вильям, отчаянно надеясь, что Отто не шутил. Он не просто ходил по краю пропасти, он уже фактически висел на этом краю, зацепившись кончиками пальцев.

– Да уж, интересно будет взглянуть, – сказал Гарри.

Он вынул изо рта сигару, задумчиво посмотрел на нее, а потом снова затянулся. И опять сквозь дым уставился на Вильяма.

Вильям испытывал сильную неловкость, которая охватывает образованного человека, когда на него внимательно смотрит человек необразованный, но при этом соображающий минимум в три раза быстрее.

– Мистер Король, нам очень нужна эта бумага, – сказал он, чтобы прервать задумчивое молчание.

– Что-то в тебе такое есть, мистер де Словье, – отозвался Король. – Обычных клерков я покупаю и продаю пачками, когда мне это нужно, но ты не похож на клерка. Пахнешь иначе. Ты похож на парня, который перекопает тонну дерьма, чтобы найти фартинг, и я все гадаю, отчего так.

– Послушайте, мистер Король, пожалуйста, продайте нам бумагу по прежней цене, – попросил Вильям.

– Не могу. Я же сказал тебе. Сделка есть сделка. Гравировщики уже заплатили мне, – отрезал Гарри.

Вильям открыл было рот, чтобы возразить, но Доброгор остановил его, положив руку ему на плечо. У Короля явно было что-то на уме, и он еще не закончил свою мысль.

Гарри снова подошел к окну и задумчиво уставился во двор, на дымящиеся кучи мусора. Ну же…

– Ох, только взгляните на это! – Гарри шагнул прочь от окна в глубочайшем изумлении. – Видите вон тот фургон у ворот?

Они видели фургон.

– Я ведь парням сто раз говорил: никогда не оставляйте загруженный и готовый к отправке фургон у открытых ворот! Кто-нибудь может угнать его, вот что я им говорил.

Вильям удивился про себя, кто же рискнет украсть что-нибудь у Короля Золотой Реки, обладателя очень горячих компостных куч.

– В этом фургоне бумага, последняя четверть заказа, сделанного гильдией Гравировщиков, – сообщил Гарри, ни к кому конкретно не обращаясь. – Мне придется вернуть им деньги, если его умыкнут прямо у меня со двора. Надо будет поговорить с бригадиром. Он стал таким невнимательным в последнее время.

– Нам пора идти, Вильям, – заявил Доброгор, снова схватив компаньона за руку.

– Почему? Мы же еще не…