Правда Бориса (СИ)

У ближнего забора монастыря сидели нищие и юродивые. Они трясли палками, своими искалеченными конечностями. То ли приветствовали боярина Годунова, то ли осыпали проклятьями, не поймешь. Водоотводную канаву вокруг обители, наполненную доверху дождями, правили стрельцы. Ими командовал раздетый до пояса десятник. Ливни наконец прекратились и на Москву навалилась жара.

Стоявший позади боярина Мстиславского его ключник Федор Лопухин, подмигнул Годунову, кивнул, вероятно, давая понять, что все идет как задумано. Однако внутри Бориса Федоровича кипело, ноги были словно не свои...Ох, страшно. А ежели осечка? На кону его жизнь. И всего его рода. Никого не пощадят.

Шуйский с почтением пригласил Годунова в палаты. Стал показывать свое богатство, привезенное из Ливонии (теперь Речи) и Пскова. Чего тут только не было: и картины, и гобелены, и древние медные кувшины, и, конечно, дорогое оружие. Утомлять, слава Богу, долго не стал, проводил в "личную приемную залу" на втором этаже за княжескими покоями.

Здесь уже был накрыт небольшой- для самых близких товарищей- но шикарный стол. Свиные копченые головы, вареные телячьи языки, рыба многих сортов, заморские фрукты вместе с обычными яблоками, грушами, сливами, черный и белый виноград, возвышались горами.

Бориса Федоровича усадили на почетное место, во главе стола, в высокое, будто трон, ореховое кресло. Перед Годуновым была поставлена фарфоровая миска с любимым его блюдом- томленными в сметане, с чесноком и грибами, бараньими ребрами. Как узнали о его пристрастии, вроде на трапезах с Шуйским никогда не пересекались? "Видимо, кто-то из моих людишек подсказал. Кругом лазутчики, никому веры нет".

Напротив Бориса- Иван Петрович Шуйский. По левую руку- Василий Голицын и Михаил Воротынский, по правую- Иван Федорович Мстиславский с Дмитрием Налимовым.

Слуги быстро наполнили тарелки и кубки вином. Им помогал Михаил Губов. В какой-то момент он пролил немного зеленого Рейнского на кафтан Бориса.

"Ах ты, паршивец",- окрысился на него дворецкий. Но за Михаила вступился Шуйский: " Уймись, Тимофей! Не гневайся на мальчонку, Борис Федорович, всего седмицу у меня. Но расторопен, смышлен". "Пустяк,- ответил Борис, потрепав вихрастую голову отрока.- Сами-то с чего начинали".

Сказал, а сам залился тяжелой краской. По договоренности Губов должен был подать Годунову знак. Если прольет "случайно" вино, значит, отрава в нём, коль уронит кусок хлеба- в еде. Но ведь могло случиться и так, что Михаила не допустят до стола. Тогда Мстиславского позовет якобы по важной надобности Федька Лопухин. Произнесет слова- "немедля поспешай"- яд в вине, скажет- "неотложное дело"- в мясе или рыбе, закашляется при этом- в фруктах. Это нужно было знать боярину, чтобы в нужное время сделать так, как задумано. Итак, римская отрава, в кубке.