Правда фронтового разведчика

Оказалось, передний край на этом участке изогнулся этакой латинской буквой S. Усман, которого контузило в стычке, решил, что ползет точно к своим, держался точно по солнцу, по звездам, а полз вдоль линии фронта, пересекая загогулины переднего края, попадая, по счастью, преимущественно на нейтралку. И выполз в соседнюю дивизию, там его и подобрали. Жаль, через несколько месяцев погиб человек под самый новый сорок четвертый год, лежит под Фанзаводом в братской могиле.

«7.10.43… Здравствуйте, родные мои! Письма ваши получаю регулярно. Сам же отвечать могу только изредка, т. к. у меня опять много работы и редко выдается свободная минута…

Мама, почему тебе неясен характер моей работы? Ведь в присланной мною справке указывается моя должность… Одет я хорошо… Только вот казенное белье не всегда бывает необитаемо, а свое пропало со всеми вещами, из домашних вещей осталось только два носовых платка… От царапины на щеке и следа не осталось, а на руке она немного гноится, постепенно выходят маленькие осколочки. Врачи говорят, что скоро совсем пройдет…»

Первое большое наступление, смена атак, отходов, передислокаций, подробности схваток — не для слабонервных, вид поля боя после атаки — тем более. Игорь старательно изгоняет из памяти все это до сих пор. Когда рассказывал один из таких эпизодов студентам в дни чествования ветеранов, завелся, снова забила нервная дрожь, и тихонько под язык пару таблеток, чтобы парни не заметили. И так почти всегда, когда трогал память. Не так-то все просто.

У немцев, с их четкостью, пунктуальностью, каждое участие в пехотной атаке, пусть и нерешающего наступления, отмечалось особой медалью. Ленточка от медали нашивалась наискосок на борт кителя. Это были знаки геройства, фронтового опыта — предмет особого уважения, у иного нашего солдата таких ленточек хватило бы на все борта кителя, да вот и кителя-то не было, только вылинявшая гимнастерка, да и атаки не считал никто. У Игоря таких ленточек набрался бы не один десяток, хоть и был офицером. У немцев лейтенанты в атаку не ходили, гам были фельдфебели.

Большой палец на левой

В начале сентября сорок третьего разведчика, как имевшего опыт работы в тылу противника, вызвали в штаб фронта. Команда была простая — приготовиться к выполнению очередного оперативного задания е тылу у немцев. Велено было отпустить бороду.

Пока шла подготовка, борода успела отрасти. Игорь, отродясь не ходивший с бородой, с веселым интересом рассматривал свою физиономию: борода росла каким-то растрепанным веником, в колечках и была гнусно пестро-рыжая. Дополняли картинку очки — железные ободья, в которых он ходил еще с десятого класса в школе и в них же лазил в разведку! К бороде никак не мог приноровиться, она мешала, в ней застревал мусор, крошки — очень неудобное устройство. Долго возились с обувью, что надеть: сапоги, обмотки, опорки, ботинки. Друзья посмеивались, что все равно от бородатого мужика за версту несет интеллигентиком.

Сочинили легенду, выправили аусвайс — немецкий документ вроде нашего паспорта. Когда спросили, на какую фамилию записать, ответил: Иван Федорович Ананьев. Дело в том, что Ее звали Ирина Федоровна Ананьева — одноклассница, еще с седьмого класса тронувшая его романтическое сердце. Любил ли он, был ли влюблен — неважно, важно то. что для него существовала Она. была красивее всех, и флер юношеской влюбленности еще долгие годы лежал на ее имени. Имя, которое он предложил, было талисманом, данью воспоминаниям о Ней. Теплый лирический уголочек в сердце был остро необходим, как залог тишины, покоя, счастья, пусть будущего, среди жестокой мужской войны. Год рождения записали 1918, состарив его на пять лет.

Через партизанский край его вывели на станцию Тулебля—Сортировочная Старорусского железнодорожного узла. Связной — дядя Миша работал у немцев слесарем в железнодорожном депо. Определили Игоря стрелочником на выходной, крайней стрелке из Тулебли. На житье пристроили к вдовушке средних лет. Сутки — дежурство в будке стрелочника, сутки — свободен. Основная задача — считать составы, выяснять, что и сколько везут. Только просчитывая составы на стрелке при выходе со станции, можно было получить точное представление о характере перевозок немцев.