И как же быть с иностранными источниками? Иностранные гости посещали Россию во все времена – и по делам, и просто полюбопытствовать, и в составе дипломатических миссий. И чуть ли не все из них составляли достаточно подробные описания, на которых во многом, а в ряде случаев и в основном, базируются наши знания о своей родине в те далекие времена. Но, увы, именно пятнадцатый век, назначенный автором «Истории водки» временем рождения дистилляции на Руси, практически не оставил свидетельств о себе – даже иностранных.
Иосафат Барбаро– фактически единственный свидетель. Впрочем, даже если он и единственный, как он мог не заметить того бума винокурения, который непременно должен был царить в Московском государстве по логике автора? Достаточно невинные патриархальные мед и брагу заметил, запрет на их изготовление заметил, а вино и монополию на него не увидел.Более того, Барбаро отмечает, что вышеупомянутым запретом великий князь обратил народ к «хорошей жизни». О какой «хорошей жизни» могла идти речь, если бы вместо запрещенных меда и браги народ вовсю употреблял бы монопольное «горячее вино»? Именно упоминание о «хорошей» (читай: трезвой) жизни яснее ясного говорит о том, что во времена путешествия Барбаро винокурения как заметного явления в общественной жизни не существовало.Таким образом, какой-либо объективной связи исторической цели с винокурением в данном случае не обнаруживается.
Шестой признак – появление новых видов «торговых точек» (кружечных дворов и царевых кабаков), запрещение продажи водки в частных лавках всех видов.
Постановка вопроса не вызывает никаких возражений. Ответ же на него дает сам В. В. Похлебкин. В главе 4, посвященной хронологическому обзору мер государственного регулирования, он приводит точную дату: