Правда и вымыслы о кремлевском некрополе и Мавзолее

Алексей Абрамов Правда и вымыслы о мавзолее и кремлевском некрополе

Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва.

На них основано от века,
По воле Бога самого,
Самостоянье человека,
Залог величия его.

Александр Пушкин

Часть I ИСТОРИЯ МАВЗОЛЕЯ ЛЕНИНА И ПОЧЕТНОГО НЕКРОПОЛЯ У КРЕМЛЕВСКОЙ СТЕНЫ

Вступление

Каждый год Мавзолей Ленина посещает около миллион человек.

…Недавно репортер спросил людей на Красной площади, почему они идут в Мавзолей и что для них значит Ленин.

Разные люди дали разные ответы.

Кому за сорок и старше:

— Почтить память.

— Вождь революции.

— Создатель партии.

— Основатель нашего государства.

Две подружки лет семнадцати, пожав плечами, ничего не смогли ответить. Для них Мавзолей, видимо, зрелищное учреждение. Они идут в усыпальницу как в музей.

Бурные политические страсти, кипевшие в начале XX века, когда лучшая и честнейшая молодежь России вступила в битву «с игом проклятой нужды», «за землю, за волю, за лучшую долю», шла в тюрьмы и ссылку во имя светлой цели, — эти страсти постепенно остыли. На смену им пришли новые споры, жизнь ставит новые задачи, и то, что для поколения первой половины XX века представлялось злободневностью, для новых поколений уже далекая история.

В 90-х годах в России вспыхнули реставраторские тенденции, схожие с восторжествовавшими в Англии после смерти вождя революций Кромвеля и во Франции после возвращения Бурбонов. Тогда революции, потрясшие и обновившие эти страны, были названы преступными заговорами, а их вожди — диктаторами и узурпаторами. Это не был приговор истории. Ныне обе революции единодушно признаются великими мировыми событиями, несмотря на широкий диапазон в оценках. А реставраторские тенденции бурно проявились у нас…

Еще недавно о Мавзолее Ленина слагали оды и поэмы. Его воспевали как святыню мирового значения. Из стихов и статей о Мавзолее можно составить несколько томов. Одни воспевали искренне, другие — потому что так полагалось. Есть такая публика, привыкшая держать нос по ветру. Вчера она к Ленину примазывалась, сегодня шарахается от него и не прочь щегольнуть в своих статьях конъюнктурными плевками в Мавзолей. Невольно вспоминается восточное изречение: «мертвого льва может лягнуть даже осел».

Привыкнуть можно ко всему. И мы уже начали привыкать к тому, что некоторые политики и литераторы делают из Ленина какого-то головореза, разбойника с большой дороги. По их мнению, Ленин и спать-то ложился, не иначе как спрятав под подушку пулемет.

Эти люди считают себя прозревшими мудрецами. А на самом деле они лишь щепки в бурном потоке могучей реки по имени История. Их тщетные попытки перечеркнуть значение Ленина, значение Октября — естественный процесс, известный историкам как «закон обратной волны».

Прекрасно видим его действие на примере Франции. В известный период революционные события овладевают Францией, насыщают ее воздух своими идеями, называют ее улицы своими именами и триединый лозунг свой запечатлевают на стенах ее общественных зданий — от Пантеона до каторжной тюрьмы. Но вот события в бешеной игре своих внутренних сил развернули все свое содержание, высоко поднялся и отхлынул последний вал — воцаряется реакция. Со злобной неутомимостью она вытравляет все воспоминания из учреждений, памятников, документов, из журналистики, из обихода речи и — что еще поразительнее — из общественного сознания. Забываются факты, даты, имена. Воцаряется мистика, эротика, цинизм. Где революционные традиции? Исчезли без следа…

Не так ли сегодня у нас?

Однако в вечном течении Истории один водяной вал сменяет другой. Но вот что-то незримое случилось, что-то сдвинулось, какой-то неведомый ток прошел через атмосферу Франции — и ожило забытое, и воскресли мертвецы. И всю свою мощь обнаружили традиции. Где скрывались они? В таинственных хранилищах бессознательного, где-то в последних нервных волокнах, подвергшихся исторической переработке, которой уже не отменит и не устранит никакой декрет. Так из 1797 года выросли 1830-й, 1848-й и 1871-й.

Так не только во Франции.