Правда или борода

– Да, над тобой, – утирая выступившие слезы, ответил я. Застрявшая в платье Джесс так нелепа и прелестна, что мне даже стало как-то легче: небольшая передышка меня немного отрезвила.

Джесс тоже коротко засмеялась, но в смехе слышалось раздражение.

– Если соизволишь не ржать хотя бы две минуты, может, поможешь мне стащить эту смирительную рубашку? Буду весьма признательна!

Я откинулся на спинку сиденья и с удовольствием оглядел Джесс.

– Что надо делать?

– Прежде всего перестань ржать!

Я сделал над собой усилие. Но очень быстро сдался.

– Боже милостивый!

– Ладно, ладно. – Я примирительно выставил ладони. – Ладно. Пуговицы расстегнуть?

– Боюсь, не получится, пока я сижу к тебе лицом. Можешь снова опустить платье?

Я кивнул, сосредоточившись на том, чтобы помочь ей освободиться, и подавив огорчение от того, что лишился прикосновений к ее коже. Чтобы освободить застрявший локоть, я обнял Джесс и принялся воевать с пуговицами. Джессика держалась за мое плечо.

Почти сразу я понял: мне нужно видеть эти чертовы пуговки. Они были круглые, мелкие и скользкие.

– Джесс, тебе придется слезть с моих коленей и повернуться спиной. Вслепую я не справлюсь с такими узкими петлями.

Она тяжело выдохнула, затем рыкнула:

– Это что-то неслыханное!

Я старался не заржать, хотя ужасно хотелось – Джесс очень забавно злилась. Всякий раз, когда она пыталась повернуться в этой тесной машине, застрявший локоть норовил заехать мне по лбу, по носу и в челюсть.

Пришлось снять ее с коленей и усадить на соседнее сиденье. Я чувствовал на себе взгляд Джесс.

– А ты все равно смеешься! Почему ты до сих пор ржешь?

– Нет, уже все, – соврал я.

– Смеешься, я же вижу!

– Ну, я просто… – Я повернул ее спиной и увидел мелкие пуговки от шеи до поясницы. Клянусь, их было не меньше сотни. – Зачем ты это надела? Кто тебе с ними помог?

– Никто, сама, перед зеркалом.

– Значит, ты такая обалденно гибкая?

– Да, я гибкая.

Я перестал смеяться.

– Тихо, дай сосредоточусь.

Я принялся расстегивать пуговицы, но теперь уже смеялась Джесс. От этого она тряслась, что делу не способствовало, но ее смех творил настоящее волшебство. Я прижался лбом к ее плечу, руки положил на талию и слушал ее смех, вдыхая запах Джесс.

Прежняя мысль снова всплыла в голове и окрепла: наш первый раз будет не в машине, нет. Я хотел заставлять Джесс смеяться, сводить ее с ума, не торопиться и ее не торопить. Если обстановка не имеет для нее значения, то для меня это многое значит.

Когда она отсмеялась, я выпрямился, с трудом вдохнул, чтобы успокоиться, застегнул молнию и нащупал рукой рубашку.

Джесс оглянулась, освободив локоть. На ее губах еще играла улыбка, но брови вопросительно сошлись на переносице:

– Что ты делаешь?

– Снимай сапоги, – хрипло приказал я, надевая рубашку через голову.

Она колебалась всего секунду, прежде чем я услышал вжиканье длинных молний и взглянул на ее ноги. Под сапогами у нее были розовые гольфы в полосочку.

– Дуэйн?

Я поднял глаза и встретился с ней взглядом. Джесс ожидала от меня дальнейших указаний.

– Снимай трусы.

Она поколебалась и спросила:

– А платье?

Я покачал головой:

– Только трусы.

Всего секунду большие карие глаза смотрели на меня в недоумении, затем Джесс приподнялась на сиденье. Я закрыл глаза и не видел, как она, извиваясь, выбирается из кружевных трусов, но представил ее прелестный голый зад и едва не потянулся к ней. Джесс, справившись с заданием, замерла.

Я открыл глаза. Джесс смотрела на меня с разгоревшимися щеками. Я заподозрил, что она ждет новых указаний. Ее готовность и доверие лишь укрепили мою решимость.

– Забирайся ко мне на колени.

Она сразу подчинилась и потянулась к моей ширинке.

Я остановил ее руки:

– Не надо.

– Но…

– Тс-с-с…

Я запустил пальцы под юбку, с наслаждением ощутив гладкость кожи. Джессика ухватилась за мои плечи, и закрыла глаза, когда я легонько провел рукой по внутренней стороне бедер.

– Дуэйн, – задыхаясь, умоляюще проговорила она.

Свет фар проезжавшей машины осветил салон, и я увидел, что стекла машины совсем запотели.

Я погладил ее кончиком среднего пальца, и бедра Джесс напряглись; она зажмурилась и прерывисто вздохнула. Проведя другой рукой по ее круглому заду (потому что у нее изумительная задница), я придержал Джесс на месте, снова коснулся, войдя в нее один раз, дразня.

Смотреть на Джессику было невыносимо тяжело. Да, я испытывал эрекцию, и мой член завидовал моей руке, но то, как Джесс реагировала, как двигалась, вздыхала и стонала, отзывалось в моей груди упоительными ощущениями. Я словно стал свидетелем чуда.

Она была права – много времени это не заняло. Когда она схватила меня за запястье, задыхаясь и раскачиваясь у меня на коленях, забыв обо всем на свете, мне захотелось озвучить свои неожиданно властные, собственнические притязания.

Твое тело принадлежит мне.

Оно мое.

И ты моя.

Но я промолчал. Даже когда почувствовал, как Джессика кончила, содрогаясь прекрасными волнами, я подавил в себе эти слова.

Потому что она моя, но не навсегда.

Глава 15

Путешественник видит все. Турист видит лишь то, на что приехал посмотреть.