Правда или борода

Дж. К. Честертон

~ Джессика ~

Я увидела Дуэйна в церкви.

По воскресеньям преподобный Сеймур читал две проповеди: «быструю» в восемь и «медленную» в десять.

Бетани Уинстон, пока была жива, ходила с сыновьями на «быструю» проповедь, которая длилась максимум час. Моя мама называла ее религиозным фастфудом и не уставала громко сетовать на таких вот ранних пташек, называя их католиками, мимикрирующими под баптистов.

Наша семья всегда приезжала к десяти утра. Вторая проповедь длилась от полутора до трех часов благодаря активному участию богомольных собравшихся. Буквально каждый из присутствующих высказывался – чтобы подтвердить незыблемость своей веры, попросить за него помолиться или предложить произнести особую молитву. Даже по окончании мессы прихожане не спешили расходиться – ели пончики, пили кофе, брались за руки и молились.

Поэтому в церкви мы с Дуэйном практически не пересекались – и не пересеклись бы и в тот раз, но папа неожиданно поднял меня ни свет ни заря ради щедрой порции религиозного фастфуда.

По-моему, ему не терпелось вычеркнуть утреннюю проповедь из списка дел, потому что в полдень «Ковбои» играли с «Патриотами». Подозрения подтвердились, когда я заметила в холодильнике всякие добавки к начос и шесть упаковок пива – папина версия загула.

Мы приехали за несколько минут до начала и сели сзади. Дуэйн и трое его братьев – Билли, Клетус и Бо – приехали вскоре после нас и прошли к одной из скамей в середине. Сначала я чуть не поперхнулась при виде четырех высоких красавцев, широкоплечих и стройных, одетых в воскресную униформу, состоящую из черных брюк и белых рубашек, и двигавшихся уверенно и даже несколько развязно.

Клянусь, устоять было невозможно – настоящая провокация, натиск, почти нападение!

В последний раз я видела столько Уинстонов сразу лет десять назад, на церковном пикнике: Роско, Бо и Дуэйн еще носили пластинки на зубах и были совсем козявками, правда, симпатичными. Но теперь они выросли, и любая здоровая молодая женщина не смогла бы сосредоточиться на проповеди, пока эти красавцы рядом.

Немного оправившись после волнующего появления красавцев Уинстонов, я подумала подать какой-нибудь знак Дуэйну, но поймала взгляд отца и притихла.

Я испытывала двойственные чувства по поводу нашего вчерашнего свидания. Все прошло чудесно – вплоть до того момента, когда я попыталась помочь Дуэйну сбросить напряжение, так сказать, подручным способом, а он вместо того, чтобы с энтузиазмом согласиться, мягко пресек мои поползновения. Он отвез меня домой, проговорив что-то насчет моего возвращения в приличное время, затем я получила поцелуй в щечку, и Дуэйн уехал, не условившись о новой встрече.

Началась служба, но я слушала рассеянно, почти не в силах сидеть в нескольких метрах от Дуэйна. Нелегко думать о душе, когда плоть заново переживает чувственное сафари вчерашнего вечера, прошлой недели – и позапрошлой тоже. С некоторой неловкостью я вспоминала, что вытворяла в городском клубе, как несколько раз практически пыталась прыгнуть на Дуэйна и как он учтиво меня отвергал.

Может, ему не по душе такая прыть?

Может, он хотел, чтобы все произошло постепенно?

А может, ему не понравилось мое страстное желание касаться его, обнимать, целовать?

Последняя теория даже мне самой показалась глупой. Дуэйну вроде бы все нравилось – доставлять мне удовольствие, смотреть, как я теряю контроль над собой. Может, он тоже боялся потерять голову?

Впрочем, и для меня такой накал страстей был в новинку, и я пыталась понять, почему так странно себя веду.

Да, мне нравилось раздавать и получать поцелуи, флиртовать и развлекаться. Однако с другими все, кроме поцелуев, казалось каким-то ненатуральным. Резко затормозить мне всегда удавалось без усилий, и я нарочно навязывала событиям свой темп, даже с тем лаборантом («шетландским пони»), с которым потеряла девственность. В колледже, если кто-то из студентов становился особо настойчивым и желал во что бы то ни стало «пройти все базы», я просто бросала его – уходить было так просто.

Но с Дуэйном развитие отношений от меня словно не зависело. Я лишалась самообладания, томясь желанием. Мне хотелось все время быть с ним рядом; в разлуке я постоянно думала о Дуэйне и о разговорах, которые мы вели в детстве и юности, и смотрела на них через некую новую призму. Дуэйн с пугающей быстротой становился мне все дороже, потому что я позволила прошлому переплестись с нашим настоящим.

Ну, и не последнюю роль играло то, что он мне безумно нравился.

Я не собиралась играть в игры – это казалось мне почти нечестным, но поклялась себе в будущем не так безрассудно бросать к его ногам мое сердце и трусы. Он застал меня врасплох своим «закулисным» трюком, а затем подкупающей честностью на озере. Я решила притормозить и вести себя осмотрительнее. Если Дуэйн не желает торопиться, я тоже могу не спешить.

Когда проповедь закончилась, я удивилась, что папа не заторопился к выходу и даже положил руку мне на локоть, когда я собиралась встать:

– Не спеши, Джесс.

Я вопросительно уставилась на него.