Правда, или Дерзкий вызов

— Я понятия не имел, что ты пишешь роман.

— Но когда это выяснилось, ты все же его не отложил.

На этот раз Ноа улыбнулся с неподдельной искренностью.

— Ты застала меня на первой странице. Я даже не заметил, как увлекся, пока не появилась ты. Ты одаренный рассказчик, Бейли.

Она открыла рот и тотчас закрыла, явно захваченная врасплох последней фразой Ноа.

— Ты думаешь, что если я дурно поступил прошлый раз, когда ушел без объяснений, то я не могу быть искренним? Неужели после того случая ты настолько не доверяешь мне, что не можешь принимать мои слова за чистую монету?

Ноа даже не представлял, как важен для него ее ответ. Сейчас он впервые обсуждал свой поступок применительно к их отношениям. Конечно, было бы уместнее соблюсти эту болезненную процедуру гораздо раньше. Собственно, раньше он так и делал несколько раз. Но ни одна его попытка не увенчалась реальным успехом. Представление о том, что это удачный способ закрыть вопрос, оказалось мифом. Но сейчас, сидя здесь с Бейли, он пришел к мысли, противоречащей его прежней концепции. В конце концов, тот способ прекращения отношений, возможно, был не такой уж альтруистичный. Скорее своекорыстный. Или даже хуже.

— Ноа, почему ты ушел тогда, ничего не сказав мне? — тихо спросила Бейли. — Объясни мне. И тогда, может быть, я смогу ответить на твой вопрос.

— Не люблю говорить «до свидания», — сказал Ноа. Это был простой ответ и в то же время предельно честный.

— Но не похоже, чтобы тебе было ненавистно уходить. Однако, несмотря на это, уходишь ты без угрызений совести, — возразила Бейли. — Почему тебе трудно было исполнить простой формальный жест?

— Знаешь, это хороший вопрос. Если отвечать на него с точки зрения психологических россказней, во всем виновато мое детство. Я рос в семье военнослужащего. Мы часто переезжали с места на место, так что я много повидал в жизни. Но с этим же связано и то, что мне приходилось постоянно менять друзей. И постоянно…

— Говорить «до свидания», — закончила за него Бейли.

Ноа не смотрел на нее. В голосе у нее не было никакой жалостливости, только мягкость и понимание. Хотя на самом деле он не заслуживал ее мягкости.

— Это слово стало затрепанным, — сказал он чуть более суровым тоном. Незачем притворяться, будто у них что-то могло сложиться по-другому. — Поэтому я перестал это делать.

— Как мило с твоей стороны, — сухо заметила Бейли. На это Ноа ответил легкой улыбкой.

— У другой стороны большей частью с этим вроде бы не было проблем.

— Мне трудно с этим согласиться, — сказала Бейли. — Как можно судить о других, если к тому времени ты уже ушел?

Бейли была права.

— Наверное, я в основном встречался с женщинами, которым были чужды подобные тонкости. Как в той пословице: «Дешево досталось — легко потерялось».

У Бейли вырвался короткий смешок. Ноа слегка повернул голову и взглянул на нее. Он здорово ошибся. Глаза ее слегка блестели влагой, и она с трудом подавила улыбку.

— Что такое?

— Ничего, — сказала Бейли. — Плохая пословица.

Ноа подумал над тем, что он только что сказал, и улыбнулся.

— Да, пожалуй, ты права, — согласился он. Лица обоих смягчились.

— Понятно, — медленно проговорила Бейли, вдруг суетливо поправляя свое полотенце. — И меня ты видел такой же?

— Нет, Бейли. — Ноа ответил мгновенно и честно. Этим он во многом был обязан ей. — Ты была другая.

Да, она, несомненно, была другая. Женщины, с которыми он встречался, были лишены всяких предубеждений и больше были заняты собой. Бейли отличалась от них. В ней чувствовалась ранимость. Эта ранимость и обращала его в бегство. Он не выносил женских страданий, а благородным рыцарем он себя не считал…

Сейчас Ноа понимал, что вводил себя в заблуждение. По крайней мере, в течение какого-то времени. Может быть, потому что Бейли так умаляла свои достоинства и принимала как неизбежность свои слабые стороны? Это ужасно его забавляло и сыграло свою роль. Сейчас его новые представления столкнулись с той ложью, которую он раньше сам себе внушил. И ему начинала открываться другая реальность. Негативное предубеждение по поводу формирования их долгосрочных отношений с Бейли оказалось ошибочным. Резко ошибочным.

Но как сказать ей об этом? Она рассмеется ему в лицо. И вполне заслуженно.

Ноа отвел глаза в сторону, и его взгляд упал на рукопись у него на коленях. Лучше придерживаться того, что ты знаешь, как закончить.

— Это действительно хорошо написано, Бейли.

Ноа видел, что ее раздирают противоречивые чувства. Ей льстила его похвала, и в то же время она испытывала острую потребность вырвать у него из рук свое детище и выдворить из комнаты его самого. Бейли не верила ему. И для этого у нее были все основания. Шесть месяцев назад она доверила ему то, что было для нее несравненно дороже. А как этим распорядился он?

— Ты говоришь так, будто это тебя удивляет, — сказала Бейли, на сей раз строже. Прочные барьеры вновь были водворены на свое место.

— Да, — признался Ноа. — Но я удивлен по-хорошему.

— Спасибо. — Бейли презрительно фыркнула.

— За что?

— За подтверждение, что я была кругом права.

— В чем? — спросил Ноа.