«Правда или долг»

– Это замечательно. – Габриэль легко сжала его пальцы. – Переверни для меня пару гор. Это у тебя всегда хорошо получалось!

Глава 23

– Отличная сегодня погода, правда?

Гилад вздрогнул от неожиданности и, захлопнув книгу, поднял глаза. Несколько секунд он молча разглядывал Константина, который стоял рядом с ним и изучал бегавших неподалеку детей.
Погода и вправду была отличная. Холода остались позади, весна прогнала зиму, и теперь старалась вовсю: парк цвел по-весеннему, совершенно беспорядочно и одновременно гармонично. Трава тоже оправилась после зимы, и теперь снова стала зеленой и пушистой. Дети играли на траве, а молодая женщина, сидевшая неподалеку, иногда поднимала глаза от журнала и бросала на них недовольный взгляд – ей казалось, что они слишком громко кричали.

– Ненавижу твою привычку подкрадываться. – Гилад положил руку на скамейку, приглашая Константина сесть рядом. – Да, погода прекрасная. Гулять и гулять…

– Конечно, что может быть лучше, чем посиделки в парке посреди рабочего дня.

– Кстати, почему ты не на работе?

– Давай будем думать, что я бросил все дела и приехал потому, что ты мне позвонил.

Гилад положил закладку между страниц и закрыл книгу.

– Не знал, что ты любишь Джоанн Харрис.

– Я тоже не знал. Барух еще в больнице, не знаю, когда его выпишут. Мне одиноко.

– Чем мы займемся? Будем сидеть тут, загорать и слушать, как поют птицы?

– Я хочу тебя кое с кем познакомить. Если это можно назвать знакомством. Кстати, спасибо, что пришел на похороны.

Константин смотрел на игравших детей. Они оставили игрушки и теперь изображали паровоз, носясь с одного конца лужайки на другой. Мать отложила журнал и неотрывно смотрела на них, размышляя, не вмешаться ли.

– Что ты думаешь насчет путешествия за границу?

Гилад посмотрел на него.

– Куда именно?

– Во Францию. Заодно и проверим, на самом ли деле ты так хорошо говоришь по-французски, как мы все думаем.

– Если честно, у меня нет настроения.

– Зря. Ты бы получил возможность познакомиться с человеком, которого ищешь уже семь дней. С того самого момента, как узнал о смерти своей жены.

– Ты знаешь, кто это?

Константин снял солнцезащитные очки.

– Да, я знаю, кто это. Ну что, с кем ты хотел меня познакомить?

– Я думаю, что это будет самое странное знакомство, которое у тебя когда-либо было.

… Кладбище оказалось пустынным. Именно пустынным, а не пустым – и Константин, и Гилад подумали об этом, не поделившись своими мыслями друг с другом. Здесь было спокойно и тихо – так, как и должно быть в месте, где тесно связаны жизнь и смерть. Они медленно шли по узким дорожкам, минуя аккуратные ряды могил и изучая памятники.

– Ну и ну, тут на самом деле нет ни души, – сказал Гилад, а потом продолжил чуть тише – так, будто смутился и подумал о том, что говорит слишком громко и кому-то мешает: – Что за чушь я несу. Кто тут будет шуметь? Тут и так все умерли…

– Знаешь, почему я не люблю кладбища?

– Потому что зороастрийцам нельзя здесь появляться?

– Каждый раз, когда я сюда прихожу, у меня такое ощущение, будто у меня кто-то стоит за спиной. Почти неуловимое ощущение чьего-то присутствия. Не присутствия людей на похоронной процессии, а другого присутствия. Словно какой-то человек застрял между жизнью и смертью и пытается выбраться, но сам не знает, чего он хочет – жить или умереть. И он просит, чтобы ему помогли. Но эту просьбу слышу только я. И помочь не могу.