Правда истории. Гибель царской семьи

Комиссия в составе комиссара Совнаркома Яковлева, его секретаря Галкинал, коменданта дома Кобылинского, председателя комитета охраны Матвеева, представителя Екатеринбургского Исполкома Авдеева и дежурного офицера по наружному входу прошла в первую комнату направо, служащую офицерской дежурной. Просмотрев журнал дежурных, Комиссия направляется осматривать комнаты. Направо и налево от коридора идет ряд комнат, где помещаются: Татищев, Долгоруков, Шнейдер* с двумя приживалками, Гендрикова* с няней, Жильяр, Гис*³⁸ и столовая. Во втором этаже помещаются Романовы. Здесь зал и кабинет былого «самодержца», не лишенный комфорта. Низенькие комнаты вверху заселены прислугой. Коридор заставлен многочисленными сундуками. Николая вместе с тремя дочерями Комиссия встретила в зале.

Тов. Яковлев со всеми поздоровался и спросил Романова:

— Довольны ли Вы охраной? Нет ли претензий? — На что Николай, потирая руки и глупо улыбаясь, ответил:

— Очень доволен, очень доволен.

Комиссар изъявил желание посмотреть Алексея. Николай замялся.

— Алексей Николаевич очень болен.

— Мне необходимо посмотреть его, — упорствовал комиссар.

— Хорошо, только разве вы один, — согласился Романов.

Тов. Яковлев и Николай ушли е комнату Алексея.

Дочери с любопытством разглядывали во время разговора представителя коммунистического правительства.

Алексей действительно оказался сильно больным от кровоподтека наследственной болезни рода Гессенов.

Желтый, испитый мальчик казался уходящим из жизни.

При осмотре Комиссией других помещений...³⁹

Вывшая царица на этот раз не была готова к посещению.

Тов. Яковлев посещал [ее] после один: Александра, выступая по-царски, с величием встретила его, любезно отвечая на вопросы и часто улыбаясь.

Алексея еще раз посетили»⁴⁰.

Учитывая состояние тяжело больного Алексея, Мячину пришлось вывезти по согласованию с Москвой лишь часть Семьи: Николая Александровича, что было непременным условием задания, его супругу Александру Федоровну и дочь Марию, а также некоторых лиц из обслуживающего персонала. Выехав на рассвете 26 апреля, о чем было объявлено лишь накануне, несмотря на весеннюю распутицу и начавшийся разлив рек, путь до Тюмени примерно в 260 верст удалось преодолеть менее чем за двое суток, с ночевкой в селе Иевлево. Самое худшее — готовившееся нападение екатеринбургских отрядов на поезд с задачей не только убить бывшего Царя, членов его Семьи, но и не щадить при этом Мячина и кого бы то ни было из сопровождения и охраны — предваряющими мерами удалось предотвратить. О его подготовке были получены достоверные дополнительные сведения уже в пути. Спасти жизнь Романовых удалось главным образом за счет скорости езды и тщательной охраны, доверявшейся только уфимским красногвардейцам (боевикам). Но опасность нападения с прибытием вечером 27 апреля в Тюмень не исчезала, а, наоборот, возрастала, ибо из Екатеринбурга по требованию Заславского руководители Урала подготовили к броску навстречу поезду ряд дополнительных подразделений 1-го Уральского полка во главе с его командиром П. П. Браницким*.

Нападение на поезд под провокационным предлогом планировалось на пути к Екатеринбургу. Мячин направил 27 апреля из Иевлева и 28 апреля из Тюмени телеграммы Голощекину и Дидковскому, выражая в них протест против действий их представителей. В Тюмени, вступив в переговоры со Свердловым, в которых принял участие и Ленин, он поставил вопрос о необходимости изменения маршрута. Мячин доносил о подготовке убийства и просил согласия доставить «груз» через Омск -Челябинск в Симский горный округ и охранять там его до последующих распоряжений⁴¹. Свердлов отреагировал на сообщение подозрительно спокойно, поставив его под сомнение и запросив Мячина: «Не слишком ли ты нервничаешь быть может опасения преувеличены и можно сохранить прежний маршрут», но в итоге все же просьбу удовлетворил и поездку через Омск разрешил⁴².

Узнав на следующий день, 28 апреля, о выезде литерного поезда № 42 в Омск, уральское руководство объявило Мячина (Яковлева) изменником революции и в разосланной за подписью Белобородова телеграмме, открыто указывая на то, что в его поезде находится бывший царь Николай II, потребовало остановки поезда и принятия «самыхрешительных экстренных мер включительно применения вооруженной силы»⁴³.

В ходе начатых затем переговоров с Лениным и Свердловым уральские власти выяснили, что Мячин действует не самовольно, а с согласия последнего, и добились возвращения поезда в Тюмень для следования в Екатеринбург⁴⁴. При этом проявили большую настойчивость, считая, что «гулять Николаю по сибирским дорогам не нужно». Они говорили об обеспечении его безопасности, но лишь в смысле предотвращения его похищения⁴⁵. В телеграфном распоряжении об этом Мячину Свердлов указывал: «Уральцами сговорились. Приняли меры — дали гарантии личной ответственностью областников. Передай весь груз [в] Тюмени представителю Уральского областкома. Так необходимо. Поезжай сам вместе [с ними], оказывай содействие представителю»⁴⁶.