Правда, которую мы сжигаем (ЛП)

Я толкнула его слишком далеко за край, но даже сейчас я сглатываю, когда вижу, как он поднимает руку, готовый ударить меня.

Мое тело напрягается, готовясь к удару, но его нет. Вместо этого я слышу, как открывается моя дверь и голос отца.

— Сэйдж, где ключи от твоей машины… — он останавливается. — Я что-то прерываю?

Истон прочищает горло, опуская руку.

— Нет, сэр.

Я отстраняюсь от него теперь, когда мой отец здесь, обнимая меня руками.

— Зачем тебе мои ключи?

Он вздыхает, проводя рукой по лицу.

— Мне нужно ехать в Портленд, а твоя мама хочет взять с собой машину. Судя по всему, кто-то поджег дом у озера. Пожарная служба ждет моего прибытия, чтобы я мог написать заявление в полицию. Тот, кто это сделал, очевидно, хотел, чтобы мы знали, что это не был несчастный случай.

И тогда все действительно разваливается. Когда вся моя душа стирается на полу передо мной.

Я позволяю слезам течь свободно. Я позволяю им проходить мимо моих протоков и обволакивать щеки своим теплом.

Он даже не мог позволить мне иметь эту вещь.

Я сломала его, поэтому он забрал у меня все. Он оставил меня ни с чем.

Дом у озера был моим до того, как стал нашим. Если кто-то и заслуживал того, чтобы его сжечь, то это должна была быть я.

Я знаю, что не имею права расстраиваться. Я сказала ему ужасные вещи; Я сказала, что должна была заставить его поверить мне, чтобы он не пытался вернуться.

Но я думала… я думала, что смогу сохранить дом у озера. Я могла бы использовать его как капсулу времени, отправляясь туда, когда мне нужно было вспомнить, каково это быть с ним.

А сейчас я даже этого не могу.

У меня ничего не осталось.

Последних из нас сожгли в этом доме.

Я ненавижу его за это, за то, что он взял то, чем мы были, и заставил это прекратить существование. Сжечь все улики, весь смех, все воспоминания.

Как будто их вообще никогда не было.

Я ненавижу его за это.

Я ненавижу его.

Я чертовски ненавижу его.

Но не так сильно, как он ненавидит меня.

АКТ 2

Он не просто чувствует огонь.

Он огонь.

Он пламя, кремень, огонь.

Подобно египетскому богу Ра, он заключает в себе все теплое.

Он мой бог огня, и я живу, чтобы гореть ради него.

— Открой.

Я высовываю язык, показывая медсестре внутреннюю часть рта, проводя языком слева направо, вверх и вниз. Она светит вокруг маленькой ручкой-фонариком и, удовлетворенная, кивает.

После трех недель пребывания в психиатрической больнице «Монарх» я перестала отказываться от лекарств.

Побочные эффекты, потеря аппетита, постоянная усталость, мигрени, они лучше, чем альтернатива.

У всех есть представление о том, как, по их мнению, выглядит психиатрическое отделение. Поп-культура и кино создали довольно устрашающий образ. Клеймо, окружающее эти места, довольно ужасно. Я имею в виду, что все и их мать смотрели второй сезон «Американской истории ужасов».

Я уверена, что есть учреждения, которые сосредоточены на том, чтобы помогать пациентам, лечить их проблемы и давать им надежду на реабилитацию и, в конечном итоге, на возвращение в реальный мир.

Но это Пондероз Спрингс.

И это моя жизнь, и в любой момент судьба может бросить меня на растерзание волкам, так и будет.

Это место — все, что может вызвать в воображении твои самые безумные кошмары.

Закрытая тюрьма с мягкими комнатами и без дверных ручек.

Они говорят тебе, когда ты попадаешь сюда, добровольно или, в моем случае, неохотно, что все, что они делают, это чтобы помочь тебе.

Что ремни, удерживавшие меня на носилках, когда я приехала, должны были защитить меня. Их работа — оберегать меня своими белыми лабораторными халатами и блокнотами.

Даже когда ты отказываешься принимать лекарства и тебя тащат в одиночную камеру, где трое мужчин будут удерживать тебя и вводить нейролептики. Даже когда они держат тебя там три дня без единого слова.

Они усадят тебя на свои пластиковые диваны и скажут, что этот приют, это место было построено, чтобы помочь тебе. Все это для твоего же блага.

Все это время они спрашивают тебя снова и снова, снова и снова, почему ты пытался покончить с собой? Тебе сейчас хочется навредить себе? Ты уверен? Ты абсолютно уверен, что у тебянет плохих мыслей?

Да поможет тебе Бог, если ты ответишь «да» даже когда меня впервые приняли, я знала, что лучше не отвечать «да» на эти вопросы.

К сожалению, врачи и медсестры правы.

Они там, чтобы держать нас в безопасности.

Не для того, чтобы на самом деле лечить нас от нашего основного психического здоровья или делать что-то, что действительно требует от них изо всех сил, чтобы улучшить нашу жизнь.

Ворона парит в утреннем небе, сероватые облака цепляются за ее крылья, когда она приближается к деревьям. Мой нос начинает течь от воздуха, который кусает мою кожу. Январь здесь всегда самый холодный.