Правда о деле Гарри Квеберта

Несмотря на все усилия, розыски не приносили результатов. К ним привлекли всех окрестных жителей: это позволило охватить соседние с Авророй районы, но ни к чему не привело. Прибывшие на помощь специалисты из ФБР, исходя из опыта и статистики, указывали места, которые следовало обшарить в первую очередь: реки и ручьи, опушки леса возле парковок, свалки, где гнили тошнотворные отбросы. Дело представлялось им настолько сложным, что они даже прибегли к помощи экстрасенса, работавшего по двум убийствам в Орегоне, — но на сей раз и он оказался бессилен.

Вся Аврора бурлила, ее заполонили толпы зевак и журналистов. В полицейском участке на главной улице кипела бурная деятельность: координировали поиски, сводили и сортировали информацию. Телефон раскалился от бесконечных звонков, зачастую по пустякам, и каждый звонок требовал тщательной и долгой проверки. Какие-то зацепки были обнаружены в Вермонте и Массачусетсе, туда отправили группы кинологов, но безрезультатно. Пресс-конференции, которые дважды в день давали шеф Пратт и капитан Родик перед входом в участок, все больше напоминали признание в собственном бессилии.

Аврора находилась под усиленным, хотя и негласным наблюдением: федералы, смешавшись с толпой журналистов, прибывших со всего штата для освещения событий, пристально следили за домом Келлерганов и поставили их телефон на прослушку. Если девочку похитили, преступник скоро проявится. Позвонит или, может, по своей природной испорченности, присоединится к потоку любопытных, несущих к дому номер 245 по Террас-авеню записки со словами поддержки. Если же дело не в выкупе и здесь, как опасаются некоторые, орудовал маньяк, его следовало обезвредить как можно быстрее, пока он снова не принялся за свое.

Люди сплотились: мужчины, не считаясь со временем, обшаривали каждый метр лесов и полей, осматривали берега речек и ручьев. Роберт Куинн взял два отгула, чтобы участвовать в розысках. Эрни Пинкас отпрашивался с работы на час раньше и присоединялся к поисковым командам, работавшим во второй половине дня и до самой ночи. Тамара Куинн, Эми Пратт и другие добровольные помощницы готовили на кухне «Кларкса» еду для волонтеров. Все их разговоры были только о расследовании:

— Я кое-что знаю! — твердила Тамара Куинн. — У меня есть очень ценные сведения!

— Что ты знаешь? Что? Расскажи! — вскрикивали слушательницы, намазывая маслом хлеб для сэндвичей.

— Не могу… Это слишком серьезно.

И каждая начинала рассказывать, что давно подозревала — в доме 245 по Террас-авеню творится что-то непонятное, ничего удивительного, что все так плохо кончилось. Миссис Филипс, чей сын учился в одном классе с Нолой, рассказала, что вроде бы однажды на перемене кто-то из учеников шутки ради задрал Ноле блузку и все увидели, что у девочки на теле рубцы. Миссис Хаттауэй поведала, что ее дочь Нэнси была близкой подругой Нолы и что летом произошло сразу несколько странных вещей, а главное, Нола вдруг словно пропала на целую неделю, а домой к Келлерганам никого не пускали.

— А эта музыка! — добавила миссис Хаттауэй. — Каждый день приходилось слушать эту ужасную музыку из гаража, и я все думала, почему, черт возьми, ему непременно надо оглушить весь квартал. Наверное, следовало пожаловаться на шум, но я не решилась. Говорила себе, что он все-таки пастор…

Понедельник, 8 сентября 1975 года

Было около полудня.