Правда о допетровской Руси

А отряд князя Федора Федоровича Волконского, состоявший из нескольких рейтарских и драгунских полков, совершил глубокий рейд на Украину. На фоне движения больших армий, полных драматизма событий в лагере Шеина его рейд не кажется таким уж значительным эпизодом. Но, во-первых, отряд оказался очень мобильным, очень мало зависящим от тыловых баз; возникла необходимость — и оторвался, ушел на сотни километров от своих. Так автономна только регулярная армия, и ее преимущества теперь стали очевидны… по крайней мере одно из них.

Во-вторых, как раз рейд князя Ф. Ф. Волконского вызвал у поляков если не панику, то, скажем так — «обоснованные опасения»: малороссы встречали православных московитских рейтар как дорогих освободителей. При одном слухе, что где-то неподалеку появились московиты, начинали гореть помещичьи фольварки, а в лесах появлялись партизаны. Разумеется, князь Волконский ко всем этим явлениям не имел никакого отношения — не он их организовывал, но возникали они ровно потому, что московитская армия шла по Украине.

Некоторые историки всерьез полагают, что поляки выпустили старомосковскую армию боярина Шеина только потому, что хотели побыстрее сплавить эту армию в Московию и заняться отрядом князя Волконского. Ведь малороссы-то князюшку поддерживали, и совершенно было непонятно: а вдруг полыхнет настоящая крестьянская война?! Да еще и казаки, натешившись разорением Московии, присоединятся к малоросскому крестьянству… И что тогда будет?!

Эта версия мне не кажется убедительной. И помимо рейда князя Ф. Ф. Волконского были причины как можно быстрее закончить войну. Осада лагеря Шеина затягивалась; валы, которыми окружил себя Шеин, по высоте достигали стен Смоленска, и, по мнению самих поляков, много крови предстояло на них пролить. А из глубин Московии вполне могла подойти еще одна армия, пусть даже менее грозная, и заставить все равно разомкнуть кольцо. Тогда бы и условия капитуляции оказались менее удобными для поляков.

Но, несомненно, и действия конницы «иноземного строя» Волконского сыграли свою роль.

Костомаров даже ссылается на договор между поляками и Москвой: мол, армию Шеина выпустят, если Ф. Ф. Волконский перестанет безобразничать в тылах, ходить с отрядом по Малороссии!

Жаль, что судьба Ф. Ф. Волконского… ну не то чтобы очень уж грустна, но все же этот талантливый человек не сделал блестящей карьеры. Подобно многим русским офицерам позднейших времен, побывавшим за границей и набравшимся там «непозволительных» идей, он стал совсем нехорошо отзываться о царе. И глуп-де, и землю нашу не умеет устроить, и вообще только мешает, то ли дело короли в странах более благополучных…

Характерно, что все же Ф. Ф. Волконского не особенно и обидели: не били кнутом, не сослали в Сибирь за «поносные слова на государя!». Сослали в его же имение, чтобы… «сидел там безвылазно»… где он и «сидел» до своей физической смерти в 1665 году (родился в 1600 году). Носил он чины окольничьего, стольника и воеводы, но фактически был одним из первых и даже первым русским генералом.

«Полки иноземного строя» все равно, конечно же, развивались, несмотря на ссылку Федора Федоровича, число их росло, и московская армия продолжала меняться и изменилась до неузнаваемости. В годы правления Алексея Михайловича уже перед Украинской войной 1654–1667 годов каждый третий ратный человек Московского государства служил в «полках иноземного строя», и число их все время росло.

Урок 1632–1634 годов пошел впрок: в Московии окончательно поняли, что нанимать за границей солдат нет никакой необходимости. Вполне достаточно приглашать иностранных офицеров, и пусть они выучивают солдат из стрельцов, или из «охочих людей», или «даточных людей».

И все 1630-е, 1640-е годы вооружение покупали, мастеров заманивали, офицеров нанимали… словом, происходило все, что по нашей и научной, и литературной традиции приписывается «петровской эпохе». А было все это в кондовой и дикой «допетровской Руси».

Участвовавшие в Смоленской войне полки иноземного строя были распущены; это не было признаком недоверия к новому способу организации войска, а проявлением старой московитской традиции: собирать армию для ведения войны, распуская сразу после окончания военных действий. Такая старомосковская традиция оставалась вполне приемлемой, пока солдат не надо было долго и старательно обучать. Пока в качестве солдата вполне можно было использовать никак или почти никак не обученного военному делу земледельца или посадского человека. В XVII веке нужны уже воины иного «качества», но московское правительство пытается сочетать почти несочетаемое — старомосковскую традицию «дешевой» народной армии, собираемой на время войны, и высокий уровень подготовки наличного состава.

Задачи внешней политики Московии и после Смоленской войны сохранялись во всей полноте: война не решила сложных отношений с Речью Посполитой — с севера нависала Швеция, с юга набегали татары.