Правда о Первой мировой

К счастью, потоку противника суждено было докатиться «досюда» – но не дальше. Подобно двум предшествовавшим германским наступлениям 21 марта и 9 апреля, наступление 27 мая оказалось блестящим по количеству захваченной местности и по количеству пленных, но в итоге германцы лишь незначительно приблизились к своей стратегической цели. И это наступление, в большей степени, чем предшествовавшие, подготовило почву для последующего поражения германцев, да и самый успех их атак содействовал их будущему поражению.

Ниже мы остановимся на причинах этого.

Но почему же месяц спустя после последней бойни на севере, когда в распоряжении был весь этот долгий период для подготовки и оценки обстановки единым теперь командованием, германцам удалась еще больше, чем когда-либо, внезапность? С исторической точки зрения это, быть может, – самый интересный момент данной операции.

Давно известно, что высшее французское командование, как и командование, непосредственно отвечавшее за защиту участка фронта на реке Эн, не верило в возможность атаки здесь. Не верило в нее и британское высшее командование, но последнее все же теснее было связано с северной частью фронта и именно там ожидало дальнейших боев. Хотя событиями это предположение и не оправдалось, но позднейшие работы германцев подтвердили, что некоторые основания для таких опасений имелись.

Разведывательный отдел другого союзника – американцев, обладавших способностью более объективного и широкого суждения, также предупреждал об атаке. Но и на это предупреждение не обратили внимания, пока наконец не было уже слишком поздно.

13 мая, две недели спустя после того, как замерли бои во Фландрии, британские разведывательные органы пришли к заключению, что «имеется в виду атака противника на широком фронте между Аррасом и Альберт». На следующий день это предположение обсуждалось на совещании разведывательного отдела американских экспедиционных войск, и начальник оперативного отдела, майор Хаббард, высказал противоположное мнение, утверждая, что следующая атака будет развита противником между 25 и 30 мая на участке Шмен-де-Дам. Среди доводов, приведенных Хаббардом, были следующие: руководящим методом действий германцев является принцип внезапности. Этот участок фронта – один из немногих, где теперь возможно достигнуть внезапности. Вероятность, что германцы остановят на нем свой выбор, повышается тем обстоятельством, что союзниками он расценивался как неопасный участок и превращен в место отдыха для уставших дивизий. Возможный фронт атаки (Шмен-де-Дам) хорошо отвечает ограниченным ресурсам германцев, имеющимся у них в данное время. Наконец, предположение это подтверждается установленным размещением германских войск, в частности некоторых нащупанных дивизий.

Предупреждение это со всеми подробностями было отослано французскому Генштабу, но и там к нему остались глухи и слепы. Помилуйте, как можно было считаться с мнением, исходящим от такой «любительской» армии, – армии еще не получившей боевого крещения, – и позволить этому мнению взять верх над мнением первоклассных разведывательных отделов других армий, закаленных в горниле войны?

Все же американцы настойчиво повторяли свое предупреждение и, наконец, склонили на свою сторону полковника Куанте (Cointet), начальника французской разведывательной службы. Но теперь, как и два года назад во времена Вердена, оперативный отдел слишком долго сопротивлялся точке зрения своего же разведывательного отдела. Тем не менее на этот раз оперативный отдел заслуживает меньшего порицания, так как он основывался на успокаивающих заверениях генерала Дюшена, командовавшего 6-й французской армией, как раз оборонявшей сектор Шмен-де-Дам. Заверения эти укрепляли точку зрения оперативного отдела.

Генерал Дюшен безусловно несет более тяжелую ответственность, так как он упорствовал и в применении отжившей, опасной и расточительной системы массирования пехотной обороны на передовых позициях. Помимо того, что эта система подставляла орудиям противника скученную и беспомощную цель, заранее обреченную на гибель, после превращения этого живого мяса в кровавое месиво она обеспечивала двинувшейся в атаку германской пехоте отсутствие местных резервов, могущих сопротивляться наступлению в глубине позиции. Затем при этой системе все штабы, центры связи, склады огнеприпасов и железные дороги, разгрузочные станции и т. п. оказывались выдвинутыми далеко вперед и быстро уничтожались артиллерией противника. В итоге терялось управление войсками.

Инструкции Петэна о глубокой гибкой системе обороны, очевидно, не произвели никакого впечатления на генерала Дюшена. Неудивительно, что протесты менее авторитетных британских командиров встречали резкий отпор и безапелляционное: «J’ai dit!».[50]