Правда о Первой мировой

4. Вторая Марна – июль 1918 года

Как изумительно и в то же время странно историческое совпадение, благодаря которому Марна стала высшей точкой прилива победоносного наступления германцев в 1914 году, а четыре года спустя ей суждено было оказаться последним рубежом их бурного наступления, после которого, как и в 1914 году, когда схлынули волны, начался решающий отлив.

15 июля 1918 года изрытая снарядами пустыня вокруг Реймса стала ареной последнего германского наступления на Западном фронте. Волна германских успехов окончательно была надломлена, и три дня спустя, под нажимом крупного контрудара союзников, начался отлив, и хотя первый день операции был отмечен отчаянным усилием германцев вырвать победу, фактически это наступление ни в какой степени не являлось решающим усилием германцев и не преследовало тех решительных целей, которые общество ему в то время приписывало.

Вот почему Людендорф продолжал придерживаться своей руководящей идеи, что британцы, сильно потрясенные крупными сражениями марта и апреля, должны стать мишенью для его решающего удара. Именно поэтому британский фронт во Фландрии и должен был стать ареной, где должна была разыграться эта последняя драма, которая покрывала бы его неувядаемой славой.

Как мы уже говорили выше, красочное наступление 27 мая, когда германцы прорвались за Шмен-де-Дам, пересекли реку Эн и хлынули к Марне, угрожая самому Парижу, было задумано просто как диверсия, чтобы отвлечь резервы союзников от Фландрии. Быстрый успех этого наступления, поразив самого Людендорфа в той же степени, в которой разработанное им наступление поразило Фоша, сделался западней для самих германцев, привлекая сюда и их резервы, чтобы развить и удержать эту прямо с неба свалившуюся удачу.

То же было и с атакой 9 июня – правда, менее щедрой по своим результатам. Атака эта была развита у Компьен с целью ликвидировать ту часть территории союзников, которая лежала между двумя крупными выступами фронта, созданными германскими ударами в марте и в мае. Поставленной цели не удалось достигнуть, и Людендорф после незначительных выигрышей оборвал это наступление, опять-таки сильно истощив свои резервы. Тогда Людендорф пришел к заключению, что «противник во Фландрии все еще так силен, что германская армия в данное время не может перейти там в атаку». Поэтому он наметил еще одну диверсию. Ее должны были произвести 47 дивизий, атакуя по обе стороны Реймса. Главный удар должны были нанести 1-я и 3-я армии (Мудра и Эйнем), развивая натиск в сторону Шалона, а 7-я армия должна была попытаться форсировать реку Марну у Дорман и затем наступать в Эпернэ, чтобы сойтись с направлением главного удара.

Но время для германцев истекало. Американские подкрепления начинали в большом числе вливаться в боевой фронт союзников, цементируя сильно пошатнувшиеся стены этого фронта.

Взвесив все это, Людендорф наметил свое наступление во Фландрии, опять-таки нацеленное на узловой пункт Хазебрук, на 20 июля – всего лишь через пять дней после диверсии у Реймса. 16 июля, когда реймская атака была уже в разгаре, на фронт во Фландрию стали перебрасываться по железной дороге артиллерия и авиация, а сам Людендорф со штабом отправился в Турней, чтобы наблюдать за постановкой и развитием решающей драмы.

Но занавесу вообще не суждено было подняться. Реймская диверсия не имела даже блестящего начального успеха предшествовавших наступлений, а 18 июля контрудар союзников сильно изменил к худшему положение германцев, и Людендорф понял, что он вынужден если не совсем отказаться, то отложить исполнение своих мечтаний.

Причина неудачи германского наступления 15 июля заключалась в том, что восточнее Реймса оно было разыграно при пустом «зрительном зале».

Одна из общераспространенных историй войны – это история об «эластичной обороне», перед лицом которой порыв германцев выдохся прежде, чем их наступлению удалось достигнуть главной позиции сопротивления французов. Государственные мужи и генералы соперничали друг с другом, восхваляя изумительный «маневр Гуро». Увы! История эта, вместе со многими другими историями, должна быть поставлена на свое место – в музей легенд войны.

Маневр – всецело заслуга Петэна, этого хладнокровного, спокойного директора треста в современной войне, расходовавшего человеческие жизни.

Петэн, назначенный главнокомандующим после провала Нивеля в 1917 году, систематически работал над сколачиванием французской армии и над восстановлением устойчивости ее как в отношении живой силы, так и в моральном отношении. Оба эти качества были так подорваны экстравагантной наступательной политикой Жоффра и Нивеля с 1914 по 1917 год, что французская армия была близка к полному разложению.