Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959

В жилах царя Николая II текло всего несколько капель русской крови. Его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, вдова Александра III, была урожденной датской принцессой Дагмарой, и еще трое его предков по мужской линии (Александр II, Николай I, Павел I) брали в жены немецких принцесс. Мать императора Павла, Екатерина II, тоже была немкой. Так что сам Николай II был наполовину датчанином, по крайней мере на ¹⁵/₃₂ немцем и в лучшем случае на ¹/₃₂ русским. Я говорю «в лучшем случае» в предположении о том, что настоящим отцом царя Павла мог быть один из русских фаворитов Екатерины II. Если же исходить из официальной версии о том, что он был сыном несчастного царя Петpa III, в жилах которого тоже было немало немецкой крови, – то получится, что последний русский царь Николай II по крови был русским меньше чем на 1 процент.

Немцы, которых мне приходилось встречать в России, четко делились на два типа. Первые жили большими группами, сохраняли свою национальную идентичность и связь с фатерландом. К этой группе принадлежали, например, балтийские немцы. Они составляли верхушку общества балтийских провинций Российской империи, где немцы столетиями правили местным населением – эстонцами и латышами[18]. Балтийские немцы в большинстве своем считали, что обязаны верностью только трону, но не России как таковой. К этой же первой группе принадлежали поволжские немцы – колонисты-фермеры, которых во времена правления Екатерины II пригласили переехать из Германии в Россию и поселиться одной большой группой в среднем течении Волги.

С другой стороны, было много немцев, которые приехали в Россию сами по себе в разные времена и полностью обрусели. Были и промежуточные случаи – так, я знал людей, которые в России ощущали себя скорее немцами, но позже, оказавшись после революции в Германии, почувствовали себя скорее русскими.

Другие иностранцы, не немцы, были сильнее изолированы от прежней своей родины и, по всей видимости, гораздо легче и полнее теряли свою национальную принадлежность. И таких людей в России было много.

Во-первых, немало было французов – в основном из аристократических семей, – которые бежали в Россию от гильотины. Мой дядя по матери, Николай Дубягский, женился на девушке по фамилии Клапье де Колонью. Французский она знала хуже меня. Моя сестра в Царском Селе часто играла с соседской девочкой, отец которой, Шаперон де ла Рэй, был офицером лейб-гвардии Кирасирского полка. Когда в декабре 1916 г. я поступил на службу в Запасную батарею гвардейской конной артиллерии, двое таких же, как я, молодых офицеров в полку носили французские фамилии – Шателен и Андро. Из четырех (включая нашу) семей в Царском Селе, которые объединились, чтобы давать детям уроки танцев, одна тоже носила французскую фамилию – Корбе.

Последним командиром бригады гвардейской конной артиллерии был барон Владимир Иванович Вельго – португалец по происхождению, не знавший ни слова по-португальски.

У друзей моего детства в Павловске – Геерингов – отец был немцем по происхождению, а жена его была урожденной баронессой Рамсей. Ее предки-шотландцы в свое время попали в Россию через Швецию.

В санкт-петербургском институте, где я учился (см. фото 60), я знал одного студента-инженера по фамилии Левенгаупт. Он был потомком шведского генерала Левенгаупта, служившего Карлу XII. Под Полтавой генерал сдался в плен и после этого остался в России[19]. Еще один студент-инженер того же института носил фамилию Андреолетти; его отцом был итальянский специалист-тоннельщик, который приехал работать на строительстве железной дороги на Кавказе и тоже осел в России.

Я уже упоминал подругу моей тетушки, арфистку Асю Эрдели. Она была венгерского происхождения, как и один из моих преподавателей-офицеров в Михайловском артиллерийском училище – капитан Шоколи.

Мой друг Митя Гееринг женился на девушке по фамилии Крейтон. Не знаю, сколько эта семья прожила в России, но после Гражданской войны мне довелось давать одному из ее родственников, полковнику Крейтону из лейб-гвардии 4-го пехотного полка, уроки английского. Мы с ним находились тогда в одном лагере в Египте под Тель-эль-Кебиром. Ему удалось связаться с представителями другой ветви своей семьи, которая все это время жила в Англии, и те пригласили его к себе. Поэтому он хотел освоить язык, чтобы иметь возможность, попав в Англию, общаться с ними.

Разнообразие национальностей и смешанных браков в высшем обществе старой России не ограничивалось иностранцами; наверх сумели пробиться и многие представители национальных меньшинств империи.