Правда о Салли Джонс

На причале нас встречал директор Чарльз Аллен Турсгуд – в льняном костюме-тройке и тропическом шлеме. Судя по тому, что Турсгуд опередил нас, он, видимо добирался сюда из Александрии на пассажирском пароходе. Его даймлер, видимо, остался в Египте: на этот раз Турсгуд стоял, облокотившись на кремовый кадиллак. Два индийца в ливреях обмахивали его и заслоняли от солнца огромными опахалами.

Как только опустили трап, мистер Уилкинс сошел со своим багажом на берег. Губы его были белы как мел, ноги подкашивались. На лбу крупными каплями выступил пот. Многие из команды собрались на палубе посмотреть, как директор Турсгуд воспримет невеселое известие о своем верблюде.

Мистер Уилкинс не успел толком ничего объяснить – директор Турсгуд схватил его за воротник и зарычал на всю пристань:

– Что ты несешь, болван! Всего два горба? Что значит два горба? Не могу же я подарить махарадже совершенно обычного верблюда, идиот ты этакий!

Я не слышала, что ответил ему мистер Уилкинс. Он говорил быстро и тихо, пригибая голову, словно боялся, что его побьют. У директора Турсгуда руки действительно так и чесались устроить ему взбучку. Однако он сдержался. Вдруг, как ни странно, злоба его улеглась. Он все более заинтересованно слушал, что говорил ему Уилкинс. Под конец он просто похлопал Уилкинса по плечу и знаком велел сесть в машину. Мистер Уилкинс с облегчением вздохнул.

Как ему удалось задобрить директора Турсгуда? Этого не понял никто. Директор сел рядом с мистером Уилкинсом на заднее сиденье кремового кадиллака, и машина резко тронулась с места. Я не буду скучать по мистеру Уилкинсу, и вряд ли кто-то из команды жалел, что он покидает нас.

Часа через два к нам подошли погонщики-индийцы с квитанцией, что они за небольшие деньги выкупили верблюда у директора Турсгуда. Клетку спустили на берег, и верблюда освободили. Довольный, он зашагал раскачивающейся походкой вслед за своими новыми хозяевами, издав на прощание бодрый и громкий рык.

Я была рада, что с верблюдом все так удачно устроилось. У погонщиков ему наверняка будет лучше, чем в зоопарке. Верблюды любят работать и любят компанию. Точь-в-точь как люди.

~

Путешествие на «Сонг оф Лимерик» и для меня окончилось хорошо. В тот же день чуть позже меня вызвали на капитанский мостик. Со мной хотел говорить капитан Андерсон. Мы вышли на крыло мостика и стали смотреть на причал, где шумели и толкались люди. Капитан Андерсон начал раскуривать свою отсыревшую трубку, и та неприятно забулькала.

– Н-да, Салли Джонс, – сказал он. – Я бы с радостью оставил тебя на «Лимерике». Жалко терять такого хорошего механика. Но ты, кажется, хотела списаться здесь, в Бомбее? Ведь так? Сеньор Баптишта рассказал мне, что ты направляешься в Кочин.

Я кивнула.

– До Кочина сто сухопутных миль, – продолжил капитан Андерсон. – Можно ехать поездом, но лучше, пожалуй, устроить тебя на какой-нибудь корабль. Это главный «перечный» порт в Индии, так что мы легко найдем судно, которое идет туда. Джеофф обещал поспрашивать в порту.

Капитан Андерсон задумчиво попыхивал трубкой. Потом посмотрел на меня.

– Сеньор Баптишта рассказал, зачем ты хочешь попасть в Кочин. Ты ищешь человека, который может доказать, что Коскела не убийца. Так?

Я снова кивнула.

– Коскела отличный парень, – продолжил капитан Андерсон. – Ты тоже. Хотя ты, конечно, не парень. И вообще – горилла.

Он достал из кармана пиджака потертый кошелек и конверт и протянул мне.

– Мне бы очень хотелось тебе помочь, – сказал он. – Лучше я ничего не придумал.

Я открыла кошелек. В нем было пятнадцать фунтов купюрами.

– Я взял их из судовой кассы, – сказал капитан Андерсон. – Столько бы тебе заплатила за это плавание судоходная компания. Смотри, не спусти всё на бананы. Не то живот разболится.

Капитан Андерсон подмигнул мне и рассмеялся над своей собственной шуткой. Потом кивнул на конверт, чтобы я открыла его, и сказал:

– Эта бумажка пригодится, если возникнут проблемы.

В конверте была характеристика, написанная на фирменной бумаге компании-судовладельца. Капитан Андерсон сообщал, что я работала на «Сонг оф Лимерик» мотористом и оставила службу по собственному желанию и с самыми лучшими рекомендациями. Письмо заканчивалось такими словами: Салли Джонс – моряк британского торгового флота. Любой, кто обидит ее, понесет строгое наказание в соответствии с британским морским законом.

– Последнее не совсем правда, конечно, – сказал капитан Андерсон. – Но люди на берегу вряд ли это знают.

Письмо было заверено личной подписью капитана Андерсона и примерно десятью разными печатями. Выглядело все очень официально и значительно.

– Печати здесь очень уважают, – объяснил он. – С хорошо проштампованной бумажкой в Индии можно многого добиться.