Правда о Салли Джонс

Советник проводил нас во дворец. Великолепие ошеломляло. Куда ни глянь, повсюду золото, серебро и белый мрамор. Я слышала, как по дороге люди Турсгуда шепотом обсуждают старинные картины и статуи в залах. Каждая вещь наверняка стоила целое состояние.

Мы подошли к высоким двойным дверям, которые охраняли два суровых солдата с саблями наголо. Распахнув двери, они впустили нас в огромный зал с высоким сводчатым потолком. Потом я узнала, что он называется Дурбарский зал. Здесь махараджа принимал гостей, и здесь проходили приемы по случаю разных торжеств. Зал освещали восемь хрустальных люстр, каждая из которых была в два раза больше, чем каюта на «Хадсон Квин». Пол украшали не меньше двухсот тигровых шкур, выложенных кругом. Головы убитых тигров смотрели в центр зала. Там стоял трон, а на троне восседал махараджа Бхапура. Он был облачен в шелковое платье до пят, а тюрбан его сверкал разноцветными драгоценными камнями.

Махараджа смотрел на нас усталым взглядом из-под тяжелых темных век, покручивая кончики идеально подстриженных усов.

– Милости прошу, мистер Турсгуд, – вяло протянул он, не поднимаясь с трона. – Вы уж извините, что заставил вас ждать. Вы же понимаете, сколько обязанностей лежит на моих плечах. У меня совершенно нет свободного времени.

Я заметила, что прежде чем Сардар Бахадур знаком пригласил нас сесть на стулья, расставленные перед троном махараджи, в уголках губ советника скользнула мимолетная улыбка.

Директор Турсгуд остался стоять.

– Вам не за что просить прощения, ваше высочество, – сказал он и поклонился так низко, что, казалось, вот-вот кувырнется вперед. – Я бесконечно благодарен вам за потрясающий прием! И какая огромная честь – удостоиться вашей аудиенции! Ни для кого не секрет, что вы – самый великий из всех индийских князей…

Так начал директор Турсгуд свою тщательно подготовленную хвалебную речь. Он говорил минут двадцать, а в конце коротко описал свое деловое предложение.

В завершение он сказал:

– Сейчас мои коллеги подробно расскажут вам об алмазной разработке. Но перед этим я бы хотел вручить вашему высочеству скромный дар.

Турсгуд указал на меня.

– Это, ваше высочество, Салли Джонс, горилла, которая умеет играть в шахматы. Не побоюсь сказать, что это уникальное, единственное в своем роде животное. С вашего позволения я продемонстрирую вам умения этой удивительной обезьяны.

– Прошу вас, директор Турсгуд, – ответил махараджа, подавив зевоту.

Все было тщательно отрепетировано. Мистер Уилкинс разложил перед махараджей два простых стула и небольшой шахматный столик. Директор Турсгуд сел на один стул, а я на другой. И мы начали играть.

Махараджа, смертельно скучавший во время долгой и подобострастной речи директора Турсгуда, вдруг оживился. Он с любопытством подался вперед, наблюдая за партией. Примерно через десять ходов директор Турсгуд встал и довольно улыбнулся:

– Как видите, ваше высочество, эта обезьяна – уникум. И теперь она ваша. Прошу!

Турсгуд поклонился и подал знак Уилкинсу убрать шахматы, чтобы геологи могли зачитать свои доклады про добычу алмазов. Но махараджа остановил его:

– Что с вами, мистер Турсгуд? Сядьте. Партия не окончена.

Директор Турсгуд замер на месте, издав неуверенный смешок.

– Я не понимаю, что ваше высочество хочет сказать…

– Доиграйте до конца, – пояснил махараджа. – Я хочу узнать, кто победит.

Директор Турсгуд снова засмеялся, и прозвучало это очень неестественно.

– Ваше высочество, я ведь просто хотел показать вам, на что способно это животное. Вы уже видели, что́ она умеет. Не будет ли лучше, если мои геологи и инженеры расскажут…

– Мистер Турсгуд, – перебил его махараджа. – Неужели вы хотите испортить мне настроение? Не перечьте. Доиграйте партию.

Лицо директора Турсгуда слегка задергалось, отражая внутреннюю борьбу. В конце концов он сделал над собой усилие и скорчил гримасу, которая, вероятно, должна была изображать улыбку.

– Разумеется, ваше высочество! С превеликим удовольствием!

Я легко разгадала его тактику. Он играл уверенно и с напором, предвидя быструю победу. И играл совсем не плохо. Мне стоило немалых усилий выпутаться из ловушек, которые он мне наставил.

Одно за другим я отбила наступления директора. Он весь покрылся потом и нервно покусывал нижнюю губу. Неожиданно преимущество оказалось на моей стороне. За моей спиной тяжело дышал мистер Уилкинс. Он как будто задыхался.

Без всякой спешки я продолжала наступление. Кольцо вокруг белого короля директора Турсгуда смыкалось. Между ходами он поднимал на меня глаза, и во взгляде его читалась странная смесь бешенства и мольбы. Руки его дрожали, когда ему пришлось пожертвовать ферзя, чтобы остаться в игре.

Тишину в зале нарушало только тяжелое дыхание мистера Уилкинса. Когда я наконец поставила директору Турсгуду шах и мат, со стороны, где сидели подчиненные директора, раздалось испуганное бормотание.

Махараджа встал. Очевидно, это означало, что аудиенция окончена. Директор Турсгуд поднялся и глухо проговорил: