Правда о штрафбатах: Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошел до Берлина

Скольких трудов и времени мне и облвоенкомату понадобилось, чтобы с помощью архива Министерства обороны СССР по датам прохождения с боями той воинской части, которая прислала «похоронку», выяснить, в каком из хуторов с этим названием она вела бои в день гибели брата, а потом установить, в какую братскую могилу и откуда уже после войны сносили останки погибших воинов. Только спустя многие месяцы напряженной переписки мне удалось, наконец, положить цветы и припасть к земле, укрывшей навечно моего старшего брата, служившего мне идеалом человека.

А ведь и сейчас, спустя почти 60 лет после войны, многие потомки погибших не могут найти могилы героев, чтобы поклониться их праху.

Ну, а тогда рота, теперь практически уже в двухвзводном составе, двинулась дальше выполнять поставленную задачу. Уже на закате нас обстрелял противник. Огонь велся со стороны березовой рощи, получившей у нас из-за ее очертаний на карте название «Квадратная».

Мы находились на западной окраине какого-то села. Расстояние до рощи было приличным, и многие надеялись, что пули нас не достанут, и не очень-то беспокоились об укрытии или маскировке.

Однако вдруг в роще заговорил немецкий крупнокалиберный пулемет, и стоявший у стены какого-то деревянного сарая рядом со мной высокого роста штрафник вдруг медленно стал оседать вниз, сраженный этой очередью, едва не задевшей также меня и тех, кто стоял рядом. Пуля пробила насквозь ему грудь. Замечу, что в штрафбате не было женского медперсонала, а санинструкторы назначались в каждом отделении из числа штрафников, которым выдавались дополнительно несколько перевязочных пакетов. Перевязали мы раненого и оттащили за сарай, а потом дальше на сборный пункт раненых.

Роща «Квадратная», оказывается, была тем последним рубежом, с которого противник перестал уходить со своих позиций. Они, эти рубежи, уже не были временными заслонами, и каждый из них мы вынуждены были брать с боем. Приходилось и отбивать контратаки, иногда по 3–4 за день, но наступательный порыв, несмотря на ощутимые потери, не угасал.

Теперь наше наступление стало идти труднее и значительно медленнее. Достаточно сказать, что иногда за день продвигались с тяжелыми изнурительными боями всего на 10–12 километров, а то и меньше.

В ночное время и наш комбат, и командир действовавшего снова рядом 110-го полка приостанавливали движение, давали возможность бойцам хоть немного отдохнуть и принять пищу, а иногда и подбодрить «наркомовскими» водочными дозами (100 граммов). Кстати, водка для воина в бою, при таком физическом и эмоциональном перенапряжении что лекарство от сильнейших стрессов. От таких доз не пьянели, но дух они все-таки поднимали, силы хоть немного, но прибавляли.

…Только к середине дня 25 июля мы выбили немцев с их последнего оборонительного рубежа между железной дорогой и автострадой Брест — Варшава. Здесь нам было приказано закрепиться и стоять насмерть, лишить противника возможности вырваться из клещей, в которые была зажата его брестская группировка. Вот теперь уже оседланная нами автострада показалась лезвием ножа, врезавшегося в наши боевые порядки. Противник стремился всей своей силой пролезть по этому узкому клинку и давил неимоверно на бойцов, причиняя боль, страдания и смерть.

Уже в этот день мы почувствовали на себе отчаянное стремление гитлеровцев вырваться из замкнувшегося кольца окружения. Они предпринимали атаку за атакой. Бои здесь сразу стали жестокими, упорными. Срочно окопаться — вот главное, что было необходимо, учитывая особенности местности, которые заключались прежде всего в том, что кругом был сравнительно густой, хотя и не старый лес и из-за этой густоты видимость была плохой. Ситуация складывалась острая, опасная.

Немец вел интенсивный, почти сплошной огонь, в том числе и разрывными пулями. А это воспринималось непривычно. Попадая в деревья, в густые их ветви и кроны, эти пули взрывались, создавая впечатление, что выстрелы звучат совсем рядом. Жуткое состояние, когда не знаешь, откуда стреляют: спереди, сзади, с боков или сверху…

Пришлось мне помотаться под огнем по своему взводу, от бойца к бойцу, контролируя состояние своей так спешно организуемой обороны, чтобы убедиться, что каждый занял наиболее удобную позицию. А в таком контроле нуждались, прежде всего, бывшие летчики, интенданты и даже танкисты, то есть те, кто не принадлежал ранее к царице полей — пехоте.