Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе

Наверху лестницы мы увидели капитана Смита; он выглядел встревоженным и, пропустив нас, начал быстро спускаться. Тогда корабль сильно накренился на левый борт. Мы прижимались к переборкам офицерских кают; над нашими головами запустили ракеты, что нас очень встревожило, так как мы поняли, что попытки вызвать помощь по радио не удались. Раз запускают сигнальные ракеты, значит, дело серьезное. Вскоре после того стюард главного ресторана (Додд) велел нам спускаться на палубу А. Миссис Тейер возразила: „Скажите, куда идти, и мы пойдем за вами. Вы приказали нам подняться, а теперь посылаете нас назад“. Он ответил: „Следуйте за мной“.

На палубах горел электрический свет. Спустившись на палубу А, мы увидели, что параллельно окнам спускают шлюпку. Окна в остекленной части открыли и поставили у борта стул, чтобы удобнее было перебираться на ту сторону. К тому времени крен заметно увеличился, шлюпка висела далеко от борта, и кто-то из мужчин сказал: „Ни одна женщина не преодолеет такое расстояние“. Крикнули, чтобы снизу принесли лестницу, но, прежде чем ее доставили, нас всех посадили в шлюпку. Возможно, ее подтянули ближе к борту крюками, но мы без труда перепрыгнули с палубы в шлюпку. Нам помогали два матроса, которые стояли в шлюпке.

Помню, я увидела полковника Астора, который крикнул: „Прощайте!“ — и сказал, что сядет в другую шлюпку. Он спросил номер нашей шлюпки, и ему ответили: „Номер четыре!“ Когда я пролезала в окно, мне пришлось сбросить плед, так как в шубе и огромном пробковом спасательном жилете я была очень неуклюжей. Позже стюарды или матросы начали бросать в шлюпку пледы и одеяла; они нам очень помогли. В плед мисс Юстис завернули едва одетого младенца, а в мой — несчастного члена экипажа, которого вытащили из моря.

По-моему, в нашу шлюпку посадили всех женщин, которые в то время находились на палубе; ее последней спустили с левого борта.

Когда мы коснулись воды, то увидели, что корабль сильно накренился. Нос погрузился в воду; вода доходила до палубы D. Мы отчетливо это видели, потому что корабль был освещен, а иллюминаторы на палубе D были не круглыми, а квадратными. В нашей шлюпке не было фонарей; мужчинам пришлось очень нелегко, пока они освобождали блоки, так как они не знали, как работает лебедка. Я очень испугалась; корабль погружался все быстрее, и мне показалось, что нас затянет под воду, прежде чем мы успеем отойти.

Когда мы наконец были готовы двигаться, кто-то на верхней палубе приказал подойти к кормовому забортному трапу и снять нескольких человек. Хотя мы никого не видели, наш экипаж подчинился приказу. Мы очень встревожились, потому что сверху кидали мебель и мы слышали грохот и звон, как от бьющейся посуды. Мы просили гребцов отойти от корабля, но они отказались, и мы втащили в шлюпку трех мужчин, которые прыгнули с корабля и поплыли к нам. Один из них был пьян; в кармане у него была бутылка бренди, которую наш старшина-рулевой тут же выкинул за борт. Пьяного положили на дно шлюпки и укрыли одеялом. После того как втащили тех троих, они рассказали, как быстро тонет корабль. Мы умоляли гребцов работать быстрее, чтобы нас не затянуло в водоворот вместе с кораблем. На корабле горели огни, пока он не затонул. Когда послышались крики, что корабль тонет, я закрыла лицо руками. Тогда я услышала, как кто-то крикнул: „Он разломился“. Казалось, прошло много времени; я повернула голову и увидела, что корма стоит почти вертикально в воздухе. Над водой видны были гребные винты. Потом корма ушла под воду, и воздух огласился криками. Мы повернули назад и выловили из моря еще пятерых мужчин. Их страдания в ледяной воде были ужасными; позже двое из них — мы положили их на корму — умерли, но мы доставили их тела на „Карпатию“, где им в понедельник устроили морские похороны.

После того как вытащили нескольких человек из воды, мы увидели рядом с нами несколько шлюпок; нам приказали пришвартоваться друг к другу, что мы и сделали. По-моему, мы простояли так недолго, когда кто-то на соседней шлюпке сказал: они могли бы спасти больше людей, если бы пересадили часть пассажиров. Нескольких женщин и детей перевели в нашу шлюпку. Вскоре мы услышали крики: „Эй, на борту!“ — и низкий гудок. Офицер, который был за старшего в одной шлюпке, приказал нам следовать за ним. Мы понимали, что наша шлюпка переполнена, но наши мужчины, которыми командовали старшина-рулевой и боцман, последовали за офицером, и мы подошли к перевернутой шлюпке, на которой стояли люди. Нам пришлось приближаться к ней очень медленно, чтобы волна от нашей шлюпки не утопила их. Мы могли взять к себе лишь нескольких, и им пришлось переходить очень осторожно. Вторая шлюпка (№ 2) подобрала большинство из них, а потом мы отгребли от того места».

Спасательная операция, так хорошо описанная миссис Стефенсон, произошла на рассвете. Далее она вспоминает предыдущий период той ночи:

«Море было гладким, а на небе сверкали звезды; никогда не видела так много звезд.