Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе

Коллинс: Да, сэр. Я видел его корму.

Сенатор Борн: Где вы находились в то время, когда вас волной смыло с корабля?

Коллинс: Посередине, сэр.

Сенатор Борн: Вы говорите, что, забравшись на складную шлюпку, увидели корму корабля?

Коллинс: Да, сэр.

Сенатор Борн: Вы видели нос?

Коллинс: Нет, сэр.

Сенатор Борн: Как далеко вы находились от кормы корабля, когда забрались на складную шлюпку?

Коллинс: Я не могу точно сказать, как далеко находился от „Титаника“, когда выбрался из воды. Недалеко, потому что огни на корабле тогда не горели. Огни погасли, когда вода дошла почти до середины.

Сенатор Борн: Насколько я понимаю, когда корабль затонул, вы находились посередине, ближе к носу?

Коллинс: Да, сэр.

Сенатор Борн: Вас смыло волной? Вы находились под водой, как вам показалось, две или три минуты, а затем проплыли пять или шесть ярдов до складной шлюпки и забрались на нее? Корма (корабля) тогда еще находилась над водой?

Коллинс: Корма еще находилась над водой.

Сенатор Борн: Огни горели?

Коллинс: Когда я выплыл на поверхность, я оглянулся. Я увидел огни и больше ничего. Я посмотрел перед собой, увидел складную шлюпку и поплыл к ней.

Сенатор Борн: Чем вы объясняете волну, которая смыла вас с середины корабля?

Коллинс: Воронкой, которая образовалась, когда нос ушел под воду. Когда я забрался на шлюпку, там было человек пятнадцать. Была еще какая-то спасательная шлюпка; на ней горел зеленый огонь, и мы приняли ее за корабль. После того как „Титаник“ затонул, мы начали кричать. Но видели только зеленый свет. Мы дрейфовали почти два часа, а потом увидели мачтовые огни на „Карпатии“. Когда рассвело, и мы увидели остальные спасательные шлюпки. Мы находились очень близко к ним. Как только мы их заметили, закричали, они подошли к нам и сняли всех со складной шлюпки».

Дж. Джокин, главный пекарь (Бр.):

«По правому борту я добежал до кормы и очутился в воде. Нет, не думаю, что моя голова уходила под воду. Вокруг плавали какие-то обломки. Я поплыл и увидел складную шлюпку (В), на которой находились Лайтоллер и еще около двадцати пяти человек. Для меня не было места. Я пробовал забраться на шлюпку, но меня столкнули. И все же я не сдавался. Подплыл к шлюпке с другой стороны, и повар Мэйнард, который меня узнал, помог мне забраться на шлюпку и поддержал меня».

Воспоминания моего спутника, пассажира Джона Б. Тейера-младшего, которого все называли Джеком, записаны 20 и 23 апреля, после высадки с «Карпатии». Первый его рассказ попал в прессу и стал единственным сделанным им публичным заявлением, второй представляет собой очень прочувствованное письмо, адресованное судье Чарльзу Л. Лонгу из Спрингфилда (Массачусетс). Его сын, Милтон С. Лонг, весь тот вечер, 14 апреля, находился рядом с молодым Тейером до самых последних минут, когда оба прыгнули в море и Лонг пропал. Вот что пишет Джек Тейер:

«Думая, что отцу и матери удалось сесть в спасательную шлюпку, мы, Лонг и я, пошли на правый борт шлюпочной палубы, откуда быстро отходили шлюпки. Некоторые уже отошли довольно далеко. Мы думали забраться в одну из них, последнюю шлюпку в носовой части по правому борту, но вокруг нее стояла такая толпа, что я решил: не стоит даже пытаться. Мне казалось, что ее никогда не спустят на воду, но ее все же спустили.

Я не заметил никого из знакомых, кроме мистера Лин-грея, с которым я познакомился в тот вечер. Через несколько минут я потерял его из виду. Потом мы с Лонгом стояли у релинга чуть дальше капитанского мостика. Мы увидели, что корабль так сильно накренился на левый борт, что, казалось, он вот-вот ляжет на бок.

Примерно в то же время мы увидели, как с кормы в воду прыгают люди. Я и сам думал прыгнуть, но боялся, что потеряю сознание от удара о воду. Три раза я собирался прыгнуть или спуститься вниз по талям от шлюпбалок и попытаться подплыть к шлюпкам, которые отходили от корабля, но каждый раз Лонг удерживал меня и просил еще немного подождать. Я следил за талями шлюпбалок и за звездами и заметил, что корабль постепенно погружается. Примерно в то время корабль как будто выровнялся и стал погружаться довольно быстро под углом примерно тридцать градусов. Когда корабль начал тонуть, мы отошли от шлюпбалки и встали у релинга ближе к корме, на уровне второй трубы. Придерживая друг друга, мы с Лонгом забрались на релинг. Мы не просили друг друга ничего передать родным, потому что никто из нас не надеялся остаться в живых. Лонг перекинул ноги через фальшборт, а я сел на него верхом. Вися над бортом и держась за релинг, он посмотрел на меня и сказал: „Ты идешь, мальчик?“ Я ответил: „Прыгай, а я за тобой“. Он отпустил руки, соскользнул вниз вдоль борта, и больше я его не видел. Почти сразу же после него прыгнул и я. Все это продолжалось очень недолго; когда мы прыгали, мы находились примерно в десяти ярдах над водой. Лонг был совершенно спокоен и сохранял выдержку до самого конца».