Читаем Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе полностью

С „Карпатии“ в нашу шлюпку спустили канат с крошечной петлей на конце; нас одного за другим поднимали на борт, к безопасности. Дама, которую поднимали передо мной, была очень крупной, и я невольно вздрогнула от страха, когда услышала чьи-то слова: „Осторожно, ребята! Она легкая“. Меня столько раз ударяло о борт корабля, что я почувствовала себя мешком с мукой. Руки у меня так замерзли, что я с трудом держалась за веревку и боялась, что не удержусь. Потом наверху закричали: „Осторожно! Не так быстро!“ Мне показалось, что я вот-вот разожму руки и полечу вниз; едва ли такое было возможным, но тогда мне так казалось. Наконец я очутилась у какого-то порта или люка, и там добрый доктор закутал меня в теплый плед и повел в ресторан, где нам немедленно налили подогретое бренди. Для всех нас делали все возможное. Спасательные шлюпки продолжали подходить, и зрелище было душераздирающим: на корабль поднимали одну вдову за другой. Каждая надеялась на то, что ее муж спасся и добрался до „Карпатии“ на другой шлюпке. Однако ответом на их вопросы всегда было: „Нет“.

Мне по-прежнему было так холодно, что пришлось закутаться еще в полотенце. Потом я вернулась в ресторан и нашла милого маленького Луи[35], француза, который лежал один; его босые ножки совсем окоченели. Я положила рядом с этим очень красивым мальчиком бутылку с горячей водой. Он улыбнулся в знак благодарности.

Помня, как мне полегчало после того, как я выпила подогретое спиртное, я пыталась уговорить других что-нибудь выпить. Но часто они лишь качали головами и говорили: „Нет, не могу“.

Ближе к ночи мы вспомнили, что у нас ничего нет — ни расчески, ни гребня, ничего такого, — и пошли в корабельную парикмахерскую. У парикмахера всегда есть все, однако в тот раз там оставалось лишь несколько зубных щеток. Я купила полотняный чепец странной формы.

Хотя в нем я выглядела сироткой из приюта, я очень радовалась, что у меня есть чем покрыть голову. Кроме того, у парикмахера оставалось несколько ярких шелковых носовых платков. В углу каждого было вышито алыми буквами: „От друга“. Мы их тоже купили, обзаведясь всем необходимым для оставшихся дней на море.

Мы терпеливо пережидали унылые, туманные дни; мы надеялись, что, придя в порт, что-нибудь узнаем о пропавших. Сердце мое полнится такой глубокой признательностью, что ее не выразить словами; оно шлет благодарение храбрым американцам. То, что рождаются, живут и умирают за других такие люди, — повод для глубокой благодарности. Какая страна могла бы родить столь замечательных мужчин, как наши американцы? Благодарю Господа за них и за их благородную смерть».

Шлюпка для экстренного спуска № 1[36]

При посадке в шлюпку и спуске на воду никаких беспорядков не наблюдалось.

Пассажирки: леди Дафф-Гордон с горничной (мисс Франкателли).

Пассажиры: лорд Дафф-Гордон, Соломон, Штенгель.

Всего 5 человек.

Экипаж. Моряки: Саймонс (старший), Хорсуэлл. Кочегары: Коллинс, Хендриксон, Пьюси, Ши, Тейлор.

Всего 7 человек.

Всего в шлюпке — 12 человек.

События

Дж. Саймонс, матрос (Бр.):

Свидетель помогал сажать пассажиров в шлюпки № 5 и 3 по приказу мистера Мэрдока; в первую очередь сажали женщин и детей. Убедившись, что шлюпки под номерами 5 и 3 спустили на воду, он пошел к шлюпке № 1. Мэрдок приказал сесть в нее еще одному матросу и пятерым кочегарам. Свидетель увидел, как с пассажирской палубы первого класса выбегают две дамы. Они спросили, можно ли сесть им в шлюпку. Мэрдок ответил: «Прыгайте». Офицер огляделся, ища, нет ли поблизости других женщин, но никого не было видно, и он приказал спускать шлюпку, а свидетеля назначил старшим. Перед тем как покинуть шлюпочную палубу, свидетель видел белый свет милях в пяти от корабля, со стороны носа.

Сразу после того, как шлюпка № 1 отчалила, вода поднялась до палубы С и находилась под тем местом, где была плита с названием корабля. Свидетель приказал матросам налечь на весла. Шлюпка отошла ярдов на двести. Корма корабля высоко поднялась в воздух. Свет на носу погас, остался лишь мачтовый фонарь. Корма поднялась из воды под углом в сорок пять градусов; он видел гребной винт. Шлюпку отвели еще немного дальше, чтобы ее не затянуло в воронку; потом свидетель приказал остановиться и стал наблюдать.

После того как «Титаник» пошел ко дну, он слышал стоны и крики о помощи, но боялся возвращаться из страха, что шлюпку потопит множество людей, хотя в шлюпке еще оставалось место для восьми — двенадцати человек. Он сам определял курс, будучи «хозяином положения». Примерно за день до прибытия в Нью-Йорк свидетель неожиданно получил подарок — пять фунтов от сэра Космо Дафф-Гордона.

Председатель: Вы утверждаете, что удивились, потому что никто в шлюпке не предложил вернуться на помощь к тонущим людям?

Свидетель: Да.

Председатель: Почему вы удивились?

Свидетель: Я ожидал, что кто-то предложит вернуться. Председатель: Подобное предложение казалось разумным?

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история (Центрполиграф)

История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике
История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

Джордж Фрэнсис Доу, историк и собиратель древностей, автор многих книг о прошлом Америки, уверен, что в морской летописи не было более черных страниц, чем те, которые рассказывают о странствиях невольничьих кораблей. Все морские суда с трюмами, набитыми чернокожими рабами, захваченными во время племенных войн или похищенными в мирное время, направлялись от побережья Гвинейского залива в Вест-Индию, в американские колонии, ставшие Соединенными Штатами, где несчастных продавали или обменивали на самые разные товары. В книге собраны воспоминания судовых врачей, капитанов и пассажиров, а также письменные отчеты для парламентских комиссий по расследованию работорговли, дано описание ее коммерческой структуры.

Джордж Фрэнсис Доу

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука
Мой дед Лев Троцкий и его семья
Мой дед Лев Троцкий и его семья

Юлия Сергеевна Аксельрод – внучка Л.Д. Троцкого. В четырнадцать лет за опасное родство Юля с бабушкой и дедушкой по материнской линии отправилась в Сибирь. С матерью, Генриеттой Рубинштейн, второй женой Сергея – младшего сына Троцких, девочка была знакома в основном по переписке.Сорок два года Юлия Сергеевна прожила в стране, которая называлась СССР, двадцать пять лет – в США. Сейчас она живет в Израиле, куда уехала вслед за единственным сыном.Имея в руках письма своего отца к своей матери и переписку семьи Троцких, она решила издать эти материалы как историю семьи. Получился не просто очередной труд троцкианы. Перед вами трагическая семейная сага, далекая от внутрипартийной борьбы и честолюбивых устремлений сначала руководителя государства, потом жертвы созданного им режима.

Юлия Сергеевна Аксельрод

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
1991: измена Родине. Кремль против СССР
1991: измена Родине. Кремль против СССР

«Кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца» – слова президента Путина не относятся к героям этой книги, у которых душа болела за Родину и которым за Державу до сих пор обидно. Председатели Совмина и Верховного Совета СССР, министр обороны и высшие генералы КГБ, работники ЦК КПСС, академики, народные артисты – в этом издании собраны свидетельские показания элиты Советского Союза и главных участников «Великой Геополитической Катастрофы» 1991 года, которые предельно откровенно, исповедуясь не перед журналистским диктофоном, а перед собственной совестью, отвечают на главные вопросы нашей истории: Какую роль в развале СССР сыграл КГБ и почему чекисты фактически самоустранились от охраны госбезопасности? Был ли «августовский путч» ГКЧП отчаянной попыткой политиков-государственников спасти Державу – или продуманной провокацией с целью окончательной дискредитации Советской власти? «Надорвался» ли СССР под бременем военных расходов и кто вбил последний гвоздь в гроб социалистической экономики? Наконец, считать ли Горбачева предателем – или просто бездарным, слабым человеком, пустившим под откос великую страну из-за отсутствия политической воли? И прав ли был покойный Виктор Илюхин (интервью которого также включено в эту книгу), возбудивший против Горбачева уголовное дело за измену Родине?

Лев Сирин

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное / Романы про измену
Сталин: как это было? Феномен XX века
Сталин: как это было? Феномен XX века

Это был выдающийся государственный и политический деятель национального и мирового масштаба, и многие его деяния, совершенные им в первой половине XX столетия, оказывают существенное влияние на мир и в XXI веке. Тем не менее многие его действия следует оценивать как преступные по отношению к обществу и к людям. Практически единолично управляя в течение тридцати лет крупнейшим на планете государством, он последовательно завел Россию и её народ в исторический тупик, выход из которого оплачен и ещё долго будет оплачиваться не поддающимися исчислению человеческими жертвами. Но не менее верно и то, что во многих случаях противоречивое его поведение было вызвано тем, что исторические обстоятельства постоянно ставили его в такие условия, в каких нормальный человек не смог бы выжить ни в политическом, ни в физическом плане. Так как же следует оценивать этот, пожалуй, самый главный феномен XX века — Иосифа Виссарионовича Сталина?

Владимир Дмитриевич Кузнечевский

Публицистика / История / Образование и наука