Правда о твоей матери (СИ)

На удивление, часть отвратительной тяжести снялась с Лёвиного лба вместе с рукой Грачёва. Всё это время мальчика тошнило, будто он волок, надрываясь, ведро с отвратительно пахнущими помоями; но сейчас тошнота ушла, стало полегче. Лёва изумленно проследил за траекторией руки Даниила, которую тот убрал в карман. Грачёв, в свою очередь, встревоженный реакцией мальчика, с досадой думал: не отменять же из-за его болезни вечер с одноклассниками. Они с парнями очень ждали этой встречи, начали договариваться и выбирать день еще два месяца назад. А теперь изволь нянчиться с этим неблагодарным болваном, как нянчился все эти годы; звони его матери, выясняй, что с ним. Раздосадованный, Грачёв произнёс:

- Так. Озвучь мне свой пульс.

- Как это: озвучь? – не понял мальчик. – Ну, тук-тук-тук, что ли?

Даниил сердито сжал его запястье и некоторое время следил за цифрами секунд на своих электронных часах. Лёва, в другое время ни за что не позволивший бы Грачёву к себе притронуться, даже не попытался отнять руки. Когда сегодня он не стал слушать отца, тот попытался удержать его за руку. Лёву аж передернуло от отвращения – ладонь была прохладная, слегка влажная; как в сериале «Люди-ящеры», - подумалось Лёве тогда; он вырвал руку и впервые в жизни, придя домой, не побежал к компьютеру, а сразу пошел в ванну мыть руки, как послушный маленький ребенок. Рука Даниила была совсем другая: сухая, тёплая и немного шершавая.

«Тот придурок мог мне и наврать. Вообще они все могут ошибаться. Я мог родиться от Даниила. Еще неизвестно, кто мой отец», - мелькнуло у мальчика в голове.

Отпуская поникшего Лёву, Грачёв сказал:

- Ничего не понимаю. Но чёрт с тобой, переночуешь у меня.

- Спасибо, - буркнул Лёва. – Только давай помедленнее. Не могу идти быстро.

- Придешь – померяешь давление, - замедляя шаг, сказал мужчина. Лёва собрался было объяснить, что ему просто хочется подольше пройтись по улице, а не запирать себя в этом теперешнем состоянии в помещении; но как это сказать, он не знал, поэтому просто молча шел рядом, почему-то несколько робея. С каждым шагом ему становилось все легче, хотя Грачёв не обращал на него никакого внимания. Зажглись первые фонари; машины шуршали, проезжая по мокрой после недавнего дождя трассе. Лёва впервые чувствовал город всем телом; наверное, нервы после встречи с тем типом, утверждавшим, что он его отец, были напряжены до предела. Ему подумалось, что мать живет в таком состоянии всю жизнь. Постоянное напряжение. Зато от Грачёва – даже такого мрачного, непривычно отчужденного – исходило спокойное тепло; Лёва почувствовал в себе силы – так он мог бы пройти еще не один километр. Он предложил:

- Давай я возьму твой рюкзак.

Даниил насмешливо отозвался:

- Спасибо, не нужно. Ты хворый. А там бутылки. Ещё приготовишь мне алкогольный коктейль прямо в рюкзаке.

- Бутылки? – обалдело переспросил Лёва. – Вы что – реально собираетесь пить?

- Тебя забыли спросить, - неприязненно отозвался Грачёв и остановился. Лёва огляделся – они уже дошли до его дома на Некрасова. Даниил достал сигарету и закурил.

- Чего уставился? – спросил он, заметив взгляд мальчика.

- Ничего, - улыбнулся Лёва. У обычно невозмутимого Грачёва брови поползли вверх. – Просто насмотрелся сегодня на всякую шваль и дрянь.

- Если собираешься и дальше задираться - пошел вон, - спокойно сказал Грачёв и затянулся.

- Да я не про тебя, - спохватился Лёва, поняв, как это должно было прозвучать в его устах – ведь он никогда не скрывал свою неприязнь к Грачёву. – На тебе у меня сейчас глаза как раз отдыхают.

Даниил решительно затушил сигарету о край урны и велел, открывая дверь в парадную:

- Сейчас же иди меряй температуру. Градусник в секретере в моем кабинете.

- Пойдем пешком поднимемся, - позвал Лёва, но Грачёв нажал на кнопку лифта:

- Да сейчас. Мало мне, что ты уже в бреду.

Они зашли в лифт; в тусклом свете лампы лицо Грачёва казалось угрюмым и постаревшим. Кабина была неадекватно узкой для двух высоких и спортивных мужчин; Лёва, выходя, покачнулся и сзади налетел на Грачёва.

- Под ноги смотри, - сделал замечание Даниил. «Что если он мой отец?» - снова подумал Лёва. Его зазнобило; он без слов снял верхнюю одежду и, подойдя к шкафу, достал оттуда свитер Грачёва. Спросил:

- У тебя что, не топит?

Грачёв не ответил; скинул куртку, оставшись в одной футболке, прошел в кабинет и, возвращаясь оттуда с градусником, велел:

- Поставь. Я пока позвоню матери. Ещё и озноб у тебя. Поздравляю, подцепил-таки заразу какую-то. Иди ляг. Или, если хочешь жрать, – бери, что найдешь в холодильнике.

- Да не хочу я, - махнул рукой Лёва, вызвав у Грачёва новую волну подозрений на грипп.

- Сегодня будет так: я сказал – ты сделал. Либо тебя здесь не будет, - отрезал Даниил. - Делай что хочешь. А завтра – хоть больной, хоть здоровый – изволь квартиру освободить.

- А зачем? – вырвалось у Лёвы. – С девками будешь кувыркаться?