Правда о твоей матери (СИ)

- Она тоже не желала меня слушать, но я сказала, что я как богиня Харити в буддизме: изначально была демоницей, которая уничтожала детей, но потом раскаялась и поклялась отныне всем детям помогать. Как Будда наставил на путь истинный Харити – так Грачёв наставил меня, ха-ха-ха. Да?.. И если она не хочет кончить как я, отказавшись от настоящей любви из-за какой-то глупости, – то надо не дурить, а возвращаться к Лёве. Но если она хочет поиграть в меня, в мою принципиальность и жестокость – то я в общем-то не против; но пусть уж тогда дружит не с Лёвой, а со мной, я её всему обучу и расскажу ей о преимуществах моей жизни. Только вот конец у этой жизни немного печален – но это ведь мелочи, правда?

- Значит, Катя выбрала Лёву, - иронично замечаю я. – Надо же, Апраксина: твой путь не прельщает умных людей.

- Да. Нет у меня единомышленников. Приходится идти одинокой дорогой. Это жаль, - лаконично соглашается Юлия.

Завтра я везу её, голодную и злую, к врачу на диагностику. Прискорбный диагноз подтверждается – но с желудком всё не так зловеще: злокачественная опухоль, первая стадия, никакого распространённого процесса и затронутых лимфоузлов, оперировать и наблюдаться бы, но… С пищеводом всё сложнее, и выглядит он неважно.

- Изнутри на меня лучше не смотреть. Я только снаружи хорошенькая, - нервно шутит Апраксина. Мы ждём результатов почти до вечера – я успеваю сводить отошедшую от процедур Апраксину в ресторан и пообедать, и поужинать. Наконец мы возвращаемся в клинику – где уставший после рабочего дня доктор готов предъявить нам заключение после консилиума с коллегами:

- Ваш кашель – это не метастазы, дорогая вы моя. Не знаю, с чего вы так решили: лёгкие чистые… Это следствие осложнённого рефлюкс-эзофагита. У вас эрозивно-язвенный эзофагит и предраковое состояние – пищевод Барретта, кишечная метаплазия слизистой пищевода. Состояние тяжёлое – но злокачественных клеток нет, как мы ни смотрели; уж вертели по-всякому, стёкла с биопсией в трёх лабораториях проверяли. Посмотрим, конечно, ещё гистологию всех ваших образований после операции. А операция-то нужна, и не только желудку, это да…

- И какой же будет операция? - охрипшим от волнения голосом спросил я. Апраксина сидела ни жива ни мертва, вся обратившись в слух.

- Опухоль из желудка удалим, придётся сделать небольшую резекцию. Затем фундопликация – верхнюю часть желудка обернём вокруг нижнего конца пищевода и сошьем, чтобы усилить функцию закрытия нижнего пищеводного сфинктера. Вот и всё. Никакой химиотерапии; рецидивов с вашей морфологией опухоли не ожидаем, будете как новенькая. А французские коллеги-то наши ошиблись, вот как бывает, м-да... Рака пищевода-то и нет. Предраковое состояние – есть, да притом прескверное. Но всё ещё можно остановить. Ещё не поздно. Только действовать нужно быстро. Как можно скорее оперируем вас – и будете как новенькая!

«Всё ещё можно остановить. Ещё не поздно. Ещё будет, как новенькая!» - повторяю я про себя, не веря, что это происходит не во сне, и понимая, что эти слова врача можно было бы отнести ко всей теперешней Юлиной жизни.

Когда ошеломлённую Апраксину, в соответствии со своим характером проклинающую парижских гастроэнтерологов и онкологов на чём свет стоит, уже госпитализировали, врач как-то сказал мне один на один, видя моё состояние:

- Ваша супруга ещё всех нас переживёт, поверьте. Знаете, я за десятилетия практики обратил внимание, что такого рода эрозивные и воспалительные недуги желудочно-кишечного тракта возникают чаще всего у людей нервных, напряжённых, желчных, обиженно-озлобленных. Но ваша супруга… такая милая, ласковая, обаятельная женщина. Прямо не знаю – она в мою статистику никак не вписывается.

Вписывается, ещё как вписывается, - хотелось мне сказать. Но я лишь пожал руку этому замечательному врачу… и попросил успокоительного.

Даниил. Эпилог.

- Раз я не умираю, тогда… вроде как и жениться незачем, - нерешительно молвит Апраксина вскоре после успешно проведённой операции. Я тут же считываю, что сомневается она вовсе не в собственном желании выходить замуж. А нерешительность её направлена на меня: как я отреагирую? Откажусь? Снова меня испытывает... Мне хочется её отшлёпать, раз ведёт себя, как девчонка, - но нельзя: она ещё слишком слаба, морщится, когда шевелится.

- Есть зачем жениться, Юлька. В наказание. Будешь отбывать у меня приговор в пожизненном плену.

Мы женимся почти сразу после того, как её окончательно выписывают, - даже раньше, чем Лёва с Катериной; Эвелина вне себя от восторга - с её ликованием сравнится только моё. На старости лет получил-таки, что хотел, – надо же… Уж и не чаял. Эвелинка страшно гордится: не каждый ребёнок может похвастаться тем, что побывал на бракосочетании родителей, где свидетели - брат и его невеста.