Правда о твоей матери (СИ)

- Пока мамы не было – я на неё сердилась. А раз она приехала и теперь здесь – чего сердиться? Только она всё кашляет… но я ей по спинке стучу. Нам воспитательница сказала: если кашляет – постучи по спинке, только аккуратно! Ты ей тоже постучи, как кашлять будет!

Глава 21. Даниил. Расторгнутая помолвка и сюрпризы демоницы Харити.

При напоминании о Юлиной болезни Лёва мрачнеет – но на сближение с матерью всё равно не идёт. Я тем временем собираю информацию и торопливо ищу лучших специалистов в области Юлиных болезней; однако скоро поводов для мрачного настроения становится ещё больше – Лёва с Катей страшнейше разругались накануне свадьбы из-за рабочих взглядов на какую-то техническую чушь. Слово за слово - и, оба принципиальные, они расторгли помолвку, разъехались, и Лёва снова начал курить – хотя последний раз я видел его с сигаретой в четырнадцать лет.

Поговорил и с Катей, и с ним; оба упёрлись, как бараны, что делать – я не представлял. Эвелина рыдала; видя отчаяние дочери, привязанной к невесте брата, Юлия начала собираться:

- Съезжу в Пасадину, поговорю с сыном.

- Да он тебя не пустит на порог, - честно предупредил я. – Ты не слушала его много лет – с чего ему теперь желать выслушать тебя?

- Значит, поговорю через дверь. Заодно Катин адрес дай – где она?

- Вроде вернулась в общагу Калтеха. И тоже, как ты понимаешь, встречи с несостоявшейся свекровью не жаждет.

- А адрес Лёвиной квартиры?

Я помедлил.

- Слушай, Апраксина… тебе он очень нужен, этот адрес?

- Да! – выпалила Юлия.

- Отлично. Тогда… вот тебе небольшой шантаж. Дам, если, во-первых…

- Во-первых? – изумляется Апраксина. – Будет ещё «во-вторых»?

- Не перебивай, пожалуйста. Во-первых, ты выйдешь за меня замуж. Это рационально: больница, пропускной режим, оформление документов, льгот – ты отлично знаешь, что лучше иметь официальный статус супругов.

- Выйду – когда совсем уж помирать начну и пойму, что ты меня точно не бросаешь, даже страшную, больную и уродливую! – выкатывает Апраксина претензии. Я теряю терпение:

- Да я тебяужене бросил – больную на голову и психопатичную! Что мне до уродства твоей морды – когда у тебя уродливая душонка, а, Апраксина? И что, где я теперь? По-прежнему возле тебя!

Апраксина неожиданно уступает:

- Ладно. Я согласна – поженимся. А второе?

- Второе – ты завтра же отправишься со мной к врачу, которого мне порекомендовали. К нему запись за месяцы до приёма, но он кое-чем обязан моему коллеге – а потому согласился выкроить время в своём плотном графике и принять тебя завтра в девять тридцать утра. Опаздывать нельзя. Ты меня поняла?

- Это цена адреса сына, которого я, между прочим, родила и выучила?

- Родить и выучить – не штука, Апраксина. Попробуй сделать для него что-то поважнее этого.

- Сделаю, если дашь адрес.

- Дам, если дашь слово.

Наконец мы договариваемся: я завтра везу её в клинику, а сейчас она едет в Пасадину – без сопровождения, как сама настояла.

Вечером моё нервное взвинченное состояние несколько успокаивает отличная новость: Лёва с Катей мирятся, свадьба состоится. Эвелина прыгает и бурно хлопает в ладоши, кричит:

- Мамочка помирила мою Катеньку с Лёвой!

- И как же мамочке это удалось? – подхватывая неуёмно радующуюся дочь на руки, интересуюсь я в крайнем удивлении. – Лёва что – пустил тебя?

- Не пустил. Я разговаривала с ним через дверь. Два часа.

- И что сказала? Если тезисно?

- Если тезисно - рекомендовала не отталкивать тех, кто его любит, из-за надуманной ерунды, - особенно если сам влюблён. Иначе рискует кончить, как я. Спросила его: а представь, что Кати нет? Что она уехала в Сорбонну, вышла за другого, умерла? Если легко представить, уверен, что сможешь жить с этим - тогда хорошо, лелей дальше свои принципы. Если нет - засунь себе принципы в задницу и строй то, что не получилось выстроить у меня. У меня не было счастья, потому что я сама его у себя всегда отнимала, научившись этому в собственной семье. Но если мне причиталась хоть какая-то доля - я готова отдать эту долю ему, пусть берёт и пользуется, раз я не смогла. Сказала, что я искала далеко то, что было близко; у меня могло быть счастье, могли быть вы все трое - но я не верила в любовь, не чувствовала, что создана для этого, и искала что-то более надёжное, менее хрупкое. Наверное, до сих пор продолжаю искать. Если он хочет поступить так же - то вперёд, мешать не стану. Только пусть сперва поразмыслит, точно ли он готов Катю отпустить.

- А Лёва что?

- Ну, по истечении второго часа он мне всё-таки открыл.

- Откры-ыл? - изумляюсь я. - Даже не знаю. Я думал, не откроет.

- Открыл и сказал: "Я только сейчас впервые за двадцать лет почувствовал, что у меня есть мать. А не учительница и не воспитательница". Но мне пришлось сразу уйти - не хотела, чтобы он видел мои слёзы.

Я помолчал. Будет ли у них с Лёвой шанс? Время покажет. Но много ли его у Апраксиной - этого времени?

- А Катя? Ей ты что сказала? Тоже два часа разговаривала?

- Нет. Только две минуты.

- И чем же ты убедила её за две минуты?

Апраксина пожала плечами: