Правда о войне 1812 года

С наступлением мира в 1807 г. расходы на армию увеличились почти в два раза (!): с 63 402 тыс. руб. асс. до 118 525 тыс. в 1808 г. (а в 1812–1814 достигли вообще фантастических цифр). Это беспрецедентный факт в мировой истории и прекрасный показатель отношения Александра к союзу. Любопытно проследить, как менялась динамика расходов на милитарию (без учета морского министерства) в военное и относительно мирное время: 1804 — 41 942 тыс. руб., 1805 — 43 184, 1806 — 44 304, 1807 — 63 402, 1808 — 118 525, 1809 — 112 279, 1810 — 127 936, 1811 — 122 414, 1812 — 160 843, 1813 — 264 792, 1814 — 278 775.[68]

А теперь сравним увеличение расходов на армию (55,1 млн. руб.) и недобор от таможни (показатели 1807 и 1808, соответственно, — 9134 тыс. руб. и 5523 тыс.), т. е. 3,6 млн. руб. Совершенно очевидно, от чего казна страдала больше. Кстати, эти потерянные для казны 3,6 млн. и есть наши 23,1 млн. (уменьшение годового торгового оборота), которыми пугали читателей отечественные авторы: якобы именно они так гибельно сказались на бюджте. Просто исследователи не учли, что доходы казны от таможни и общие показатели оборота — вещи не равнозначные (одна является процентом другой). Это также несопоставимо с долями других видов поступления в казну: подушная подать — 48,4 млн., питейный доход — 34,2 млн… соляной — 7,7 млн.[69]

В докладе царю от 8 декабря 1809 г. канцлер Н. П. Румянцев писал, что главная причина финансового кризиса отнюдь не в разрыве с Англией, а в расходах на оборону (то есть фактически провел исследование сходное с нашим и уже тогда, располагая всей полнотой информации, сформулировал вывод!). Румянцев даже попытался использовать ситуацию и создать национальную торговлю (идея акционерных обществ — «домов»), но не успел: Александр I оказался слишком нетерпелив в своем стремлении занять место Наполеона. Итак, мы видим, что ответственность за наши экономические проблемы просто свалили на кого было удобнее. Говоря о спаде оборотов внешней торговли, исследователи не обращают внимание ещё на одну важную деталь. Если в 1808 г. показатели упали на 23,1 млн. руб. сер., то в 1804, (до блокады) произошло аналогичное снижение с 59 до 51,7 млн. руб., а в 1805 г. — с 60,7 до 49,6 млн., т. е. мы снова встречаемся с тенденцией, трендом, который показывает скачкообразную линию развития торговли.

Теперь несколько слов о том, как присоединение к блокаде Англии сказалось на российском населении и промышленности. Подавляющая часть населения, крестьянство, только выиграло от присоединения к блокаде. На провинциальном дворянстве это практически не отразилось. В России тогда было всего 4,4 % городских жителей, причем можно назвать «пострадавшими» только лиц высокого достатка, обитающих в крупных городах северного портового региона (Петербург и Рига) и отчасти москвичей. Это ещё меньший процент. Они лишились (весьма ненадолго и не полностью) некоторых атрибутов роскоши, введенных Петром (сократились поставки кофе, экзотических фруктов и т. д., т. п.); сократились поставки колониального сахара, зато появились заменители, в т. ч. сахарная свекла, которую начали широко выращивать в лесу Фонтенбло под Парижем. Да, обанкротилась фирма Цукербекер и немного пострадал банкирский дом Клейна (Рига), но ведь они не имели даже и отдаленно того значения в структуре российской экономики, какое сейчас имеют Центробанк РФ или Французский банк, торговые дома Сити и Английский банк для своих стран. Гораздо более серьезной проблемой было прекращение вывоза древесины и пеньки в прежних масштабах.

А что есть «всеобщее недовольство»? Во-первых, речь может идти лишь о грамотной части высшей аристократии, во-вторых, возмущенные возгласы начались ещё до прекращения торговых отношений с Англией, они носили более политический характер, особенно против Тильзитского мира, который считали «позорным»,[70] и на который позже стали валить все финансовые затруднения. По воспоминаниям одной придворной дамы, «английский кабинет тайно работал для возбуждения всеобщего неудовольствия».[71] Помимо этого, раздражение против Александра вызывали его со Сперанским реформаторские проекты.

Вопрос о влиянии блокады на производство гораздо сложнее. Вот несколько показательных цифр по промышленности. Хлопкоткачество: 1804 г. — выработано 6 млн. аршин ткани и имелось 8181 рабочих, 1814 — 26 и 39 210 соответственно. Общее число фабрик всех отраслей в 1804–2399, рабочих — 95,2 тыс., а в 1814 – 3731 и 170,6 соответственно. Производство сахара, не меняющего показателя с 1801 по 1805 гг. (0,2 тыс. пуд.),[72] к 1809 г. подскочило до 1 тыс. пуд. Резко увеличилась добыча соли на юге и в северо-восточных районах. Колебания показателей добычи черных и цветных металлов не существенны. Но, к сожалению, пока у нас нет достаточно широкой базы исследований по всем отраслям и промышленным регионам. Общие же показатели свидетельствуют о положительном влиянии блокады, хотя и не долгой по своему реальному времени действия.