Правда о втором фронте

На другой день, такой же мрачный и тоскливый, к нам приехал бригадир Невиль; видимо, Монтгомери прислал его успокоить расходившихся корреспондентов. Он стал утверждать, что занятие южной части Кана было большим военным достижением: узел важных дорог, используемый до сих пор немцами, попал, наконец, в руки союзников. Игра, по его словам, стоила свеч. Он даже пустился объяснять, что задача наступления 18 и 19 июля заключалась не в том, чтобы «прорваться» через немецкие позиции, а в том, чтобы «ворваться» в них.

Журналисты весьма бесцеремонно разоблачили эти маневры, доказав, что в своих ранних сообщениях командование говорило о более серьезных намерениях.

Полковник Беринг попытался отвлечь внимание корреспондентов от безрадостного положения на нормандском фронте импровизированным «вторжением» в ход операций на германо-советском фронте. Ссылаясь на какие-то неведомые источники, Беринг заявил, что немцы добровольно отходят на центральном участке своего Восточного фронта.

— Почему же они, — спросил корреспондент «Нью-Йорк геральд трибюн» Рассел, — оставляют в русских руках десятки тысяч своих солдат?

— Но ведь относительно пленных сообщают только сами русские, — быстро ответил полковник.

— А разве немцы когда-нибудь подтверждали число

пленных, потерянных ими?

Корреспондент «Таймс» Купер, только что получивший самолетом свою газету, показал пространный отчет московского корреспондента «Таймс» о прохождении 58 тысяч немецких пленных по улицам Москвы. Полковник быстро пробежал отчет и умолк, снова, по обыкновению, пожав плечами.

Наутро нас потребовали в штаб 2-й британской армии, где сам начальник штаба решил поговорить с корреспондентами. Сухой и седоволосый, проведший всю свою сознательную жизнь в армии, этот профессиональный вояка говорил на таком заправском военном жаргоне, что американцы, под веселый смех собравшихся офицеров и корреспондентов, потребовали переводчика, Генерал сразу же ааявил: ошибается тот, кто думает, что удар 18–19 июля должен был привести союзников в Париж. Таких больших целей не ставилось. Объекты были значительно скромнее, они находились в километрах пятнадцати-двадцати от Кана. Но к их войска не достигли.

Один из американцев спросил: не было ли наступление остановлено по политическим причинам? Начальник штаба ответил решительным отрицанием:

— Мы были остановлены немецкими противотанковыми пушками «88» и танками, больше ничем.

Генерал держался очень прямо, отвечал еще прямее, именовал всех, как своих подчиненных, так и начальников, «парнями». Монтгомери был для него просто «этот парень», Эйзенхауэр — «тот парень». Но генерал, при всей его прямоте, кривил душой. Монтгомери, как утверждали тогда американские корреспонденты, связанные со штабом 1-й американской армии, просто не хотел бросать английские войска в большое наступление. Защищая главные ворота Нормандии, чем являлся тогда Фалез, немцы готовы были оказать ожесточенное сопротивление. При огромном численном и техническом превосходстве союзников это могло привести к перемалыванию немецкой нормандской армии на дороге к Фалезу. Но это потребовало бы некоторых потерь со стороны английской армии, невольно оказавшейся на направлении главного удара. Именно этого-то Монтгомери и не хотел. Он вызвал к себе наиболее доверенных и влиятельных английских корреспондентов, поговорил с ними по душам. Еще раз он объяснил им, что ему приказано беречь английскую кровь.

Надо сказать, что с этой задачей он справился: во время второй мировой войны, продолжавшейся значительно дольше, чем первая, Англия потеряла в три раза меньше людей, чем во время первой мировой войны.

III

Почти одновременно с Каном погиб другой большой и замечательный французский город, центр департамента Манш — Сен-Ло. Бои за него были упорны и кровавы. Немцы не хотели отдавать Сен-Ло: на его узких гористых улицах перекрещивались почти все дороги центральной Нормандии. Нельзя было пройти ни с запада на восток, ни с севера на юг, минуя его живописные холмы. Сен-Ло прочно закупоривал 1-й американской армии путь на юг. Высоты, покрытые садами и рощами, дали возможность немцам построить довольно хорошую оборону. Наступление могло идти только по дорогам, а дороги прикрывались немецкими пушками «88» и «тиграми».

После неудачных попыток сбить противника ударами с флангов и в лоб американцы начали молотить немцев сверху. Тяжелые бомбардировщики разрушили немецкие укрепления, а вместе с ними уничтожили и город.

Мы пытались пробраться в Сен-Лo на второй день после того, как немцы покинули его страшные руины. К городу вела тогда одна дорога — из Карантана, но и она все еще обстреливалась из минометов. Военная полиция предложила нам оставить «джип» за холмом и добираться до города пешком. Путь шел по склону огромной глубокой балки, поросшей садами, рощами и кустарниками. Внизу лежала краснокрышая деревушка, покинутая населением. Гулкое и многократно повторяемое завывание мин, казалось, неслось с самого дна балки.