Правда об Афганской войне

– А пчелы жжик-жжик… – иронизирует Самойленко, – а медведь лапой хрясть-хрясть, а пчелы жжик-жжик…

– Нэт, нэ так, Виктор Георгиевич, – не соглашается с Самойленко Бруниниекс. – И вы нэ правы, Владимир Пэтрович, стратэгия и тактика вэрныэ были.

– Согласен, были! – не унимался Черемных.

Уже не первый день в таких язвительных препирательствах мы обсуждаем, обсуждаем и обсуждаем – что же все таки делать? Чувствуем, даже уверены, что рейдовая война себя изжила, а вот новые формы и способы боевых действий пока изобрести мы не в состоянии. К тому же на сентябрь-октябрь месяцы планы боевых действий в ДРА 40-й армии и афганской армии одобрены Москвой, и нам вряд ли удастся что-то кардинально изменить, тем более, пока Соколов и Ахромеев находятся в Афганистане. И все же будем искать.

Тут надобно сказать несколько слов о рейдовой войне.

Соколов и Ахромеев, координировавшие на начальном этапе боевые действия советской и афганской армий, определили для борьбы с противником стратегию и тактику, получившие название рейдовой войны. («Рейд» трактуется словарем Ожегова как «набег подвижных военных сил в тыл противника».)

Группировки моджахедов действовали тогда разрозненно по всем провинциям. Численность каждой колебалась от ста-двухсот человек до пятисот-шестисот. Для борьбы с ними выдвигались в рейды усиленные мотострелковые, пехотные батальоны с танками и артиллерией при поддержке авиации. Иногда в рейде участвовали целые мотострелковые части. И успех таким образом, конечно, достигался.

Как заметил во время одного из очередных рабочих заседаний Черемных, наши рейды в Афганистане напоминали магазинную войну во Франции и Голландии в начале семнадцатого века, когда одна из сторон, организовав надежную охрану своих баз (магазинов), посредством широкого маневра наносила удары по противнику в хорошо разведанных местах.

Однако Бруниниекс находил другую аналогию – с войной, которую вела Россия на Кавказе в прошлом веке. Начальник Главного штаба Кавказской армии генерал Д. А. Милютин в 56-59-х годах, говорил Илмар, действовал тогда «вполнэ успэшно»…

– Хорош успех! – возразил Черемных, – почти в течение полувека пришлось завоевывать Кавказ.

Проводя рейдовую войну, оставляя в аулах и городах дней на десять-пятнадцать советские гарнизоны, мы показывали афганскому руководству, что делаем все возможное и невозможное для укрепления его власти.

Но с течением времени пешаварские вожди сумели объединить группировки сопротивления под своим единым командованием, наладили отличную разведку и связь, научились заранее узнавать о наших планах и потому неожиданно и эффективно бороться с нами.

Более того, когда советские войска, установившие в результате рейда «народно-демократическую власть» в том или ином селении покидали его, очень скоро эта самая власть, как я уже сказал, сама сматывалась или ее просто уничтожали – моджахеды или само население.

Что мы могли сделать? Рассредоточить по гарнизонам наше 120-тысячное войско и таким образом открыто установить оккупационный режим? Или выбрать иной более эффективный подход?

Какой именно – мы еще не знали и полностью отказаться от применяемых стратегии и тактики пока не решались. Но продолжали искать. Потому что понимали необходимость максимально возможным образом сохранять 40-ю армию, не рассредотачивать ее по всей стране.

И вот однажды Черемных воскликнул:

– Эврика! – И прибавил: – Панджшер!

Два полных рабочих дня, не разгибая спин, мы разрабатывали «Плановую таблицу боевых действий подразделений 40-й армии и ВС ДРА в ущелье Панджшер».

Она до сих пор хранит мои пометки, сделанные красными чернилами по ходу проведения той необычной операции.