Правда персонального формата

– Это еще не все, господа полицейские, – оживилась Вера. – Пару дней назад. Вернее, ночей… То есть я хотела сказать – не минувшей ночью, а вчерашней…

Начало ее рассказа вышло сумбурным, скомканным, не таким слаженным, как у Саши. И она засмущалась до слез. На помощь ей пришла Валентина, подсказав точное число. И Федоров снова подумал о ней с теплом и приязнью.

– Так вот в ту ночь к Ирине Соколовой кто-то приехал. Я проснулась от звука мотора. Или как это принято у вас говорить: звука работающего двигателя. И по привычке взяла в руки бинокль. Уж простите!

Смущения в голосе Веры не было, скорее вызов. И это Федорову понравилось. Они помогают и объясняться не должны.

– Машина. Большая. В марках не смыслю ничего. И цвет не особенно рассмотришь при таком скудном освещении. Что-то темное. Но номера записала. Так вот, эта машина въехала в ворота Соколовых. В доме зажегся свет на первом этаже. И Ирина бросилась на шею мужчине. Это точно был какой-то мужчина в черном.

– В черном? – усомнился майор, переглянувшись с коллегой.

– Во всем черном и тесно обтягивающем, – покачала Вера головой. – Они обнимались недолго. Сразу начали ссориться. Слов я, конечно, не разобрала, они делали это не громко. Но судя по жестикуляции, разговор был неприятен им обоим.

– Что было потом? – поторопила ее Валентина.

– Они ушли куда-то в дом. Свет погас в окнах первого этажа. Возможно, перешли на другую половину дома. Возможно… Это не так важно. Тут другое. – Она замялась, поднесла к губам стакан с лимонадом, сделала аккуратный глоток. – Важно то, что потом Ирину этот самый мужчина вынес на руках и уложил на заднее сиденье своей машины. Я не восприняла это всерьез. Мало ли, романтическая встреча. Но… После той ночи мы с Сашей ее больше не видели.

Глава 25

– А можно я с ним поговорю? – задрала руку первоклашкой Валя.

– Ты хочешь поговорить с Веней Строповым? – Илья покосился в ее сторону и недоуменно хмыкнул.

– Ага! – Горохова часто-часто закивала головой, облако ее волос заметалось. – Очень хочу!

– Ты хоть знаешь, кто это такой? – вставил Носов, переворачивая очередную страницу общей тетради.

Тетрадка Марии Степановны с надписью «соседи» нашлась. Ирина Соколова не очень-то ее и прятала. Оставила в верхнем ящике своей прикроватной тумбочки с закладкой ровно посередине. Остальное Ирина то ли не осилила, то ли не успела прочесть. Носов, погрузившись в изучение конспектов пожилой дамы, готов был прекратить это уже на второй странице.

– Большей белиберды я в своей жизни не читал! – фыркал он возмущенно почти на каждом абзаце. – Зачем нам это?! Ну вот зачем? Илья, пусть Горохова читает, раз она такая умная!

Илья отмалчивался. Гороховой было чем заняться. Она методично опрашивала соседей убитого ювелира Ляпова. Его продавца. Оказалось, что тот всего один. Подбиралась с вопросами к сыну покойного, но тот твердо стоял на своем: отца обнаружил уже убитым. Ничего не знает, не видел, не предполагает. Гражданская жена Ляпова вообще недоуменно таращила на Валю глаза и называла ее сумасшедшей. И тут же принималась плакать, восклицая, что она сама едва в живых осталась. Как можно так нагло ее обвинять?!

А медицинская сестра Эля, брошенная вероломным доктором, со слов которой начались все сомнения в правдивости показаний вдовы и сына Ляпова, неожиданно исчезла.

– Как исчезла? – вытаращился на Горохову Илья, когда она ему об этом доложила.

– Улетела на отдых куда-то на острова. Когда вернется, никто не знает.

– Что значит, никто не знает! – возмутился Илья. – Но на работу-то ей надо будет выходить.

– Нет. Не надо. Она уволилась перед тем, как улететь. Но она не могла соврать, товарищ майор, – убежденно заявляла Горохова. – Она говорила правду. Недоказуемую, но правду. А улетела, потому что боится. Не любовника своего, а его опасных друзей.

– Ну а по документам больничным что? По истории болезни?

– Как я уже докладывала: комар носа не подточит. Элю опередили. Все подчистили.

– Черт знает что!..

Это ругательство Илье приходилось в последние дни повторять без конца. Потому что они топтались на месте. Потому что начальство гневалось и грозило наказанием. Потому что сам Илья понимал: если в ближайшие дни не случится никакого прорыва, дела об убийствах генеральской вдовы Илюхиной и ювелира Ляпова грозят обзавестись ярлыками «глухари».

– Только попробуй мне не раскрыть, майор! Только попробуй! – кричал на него полковник. – Разгоню весь отдел к чертовой бабушке! Целый полк мотивированных фигурантов, понимаешь, а у него подозреваемых нет! Рой носом землю! Тряси их всех! Так не бывает, чтобы никто и ничего не видел…

Но никто и ничего не видел! В деле убийства Илюхиной не могли видеть, потому что весь микрорайон был погружен во тьму, свет же отключили. В деле убийства Ляпова не могли видеть, потому что старый ювелир не очень-то жаловал гостей. Не допускал к своей жизни посторонних. Сторонился соседей. Не имел друзей.

– Давайте начнем все же с Соколовых, – предложила пару дней назад Горохова, сияя в их сторону глазами.

Конечно, она радовалась! Ее версия оказалась пока единственно рабочей.