Правда смертного часа. Посмертная судьба.

— Привет! Слушай, у нас появились венгерские пленки очень хорошего качества. Мы их дадим тебе, а ты нам то, что у тебя есть…

— Стоп! А с кем я разговариваю?

— А, ну да… Это Роговой Игорь.

— А кто это такой?

— Как это кто?! Я в Музее работаю.

И снова стал перечислять, что им нужно… Говорил просто по-хамски. Ну, я его и послал. Потом трубку взял молодой парень, который говорил вежливо и толково. Я ему объяснил, что мы с 1980 года собирали эти записи, легальными, а чаще нелегальными путями — через знакомых и друзей. Все права на эти передачи и съемки имеют их создатели, вот с ними и договаривайтесь. То, что мы давали эти записи Рязанову и Крымовой, ни о чем не говорит. Они сами решали или не решали проблемы авторского права… Я могу только дать вам все координаты. Но ко мне никто не обратился…

ЮРИЙ КАРЯКИН

Юрий Федорович Карякин — литературовед, философ, автор известных во всем мире книг о Ф.М. Достоевском. В августе 1980 года по просьбе Марины Влади он написал пронзительную статью о Владимире Высоцком, которая в тысячах «самиздатовских» копиях разошлась по стране.

Наш разговор с Юрием Карякиным состоялся в Переделкино 5 октября 1996 года.

— Юрий Федорович, вначале расскажите, пожалуйста, о художественном совете Театра на Таганке.

— Этот совет можно назвать легендарным. Достаточно сказать, что мы — сюда я отношу еще Женю Евтушенко и Андрея Вознесенского, — так вот, мы тогда, сравнительно молодые, смели выступать только последними. Мэтром совета был Николай Робертович Эрдман — человек просто гениальный: и состоявшийся, и не-состоявшийся Гоголь. Человек поразительного ума, остроумия и мудрости. Александр Абрамович Аникст— ну, его и представлять не нужно, всемирно известный шекспировед. И композиторы: Дмитрий Дмитриевич Шостакович (под его музыку идет спектакль «Галилей»), Альфред Шнитке, Эдисон Денисов… Участвовали в совете Эрнст Неизвестный, Капица — сначала старший, а потом и молодой…

Вот такая «академия» — и для участников совета, в первую очередь, но и для актеров — тоже. Каждое заседание само по себе было гениальным представлением — вот если бы тогда догадались их записывать!

Это был закрытый совет, в том смысле, что собирались единомышленники. Ведь практически каждый спектакль Таганки принимался с десятого раза, а иногда вообще запрещался. «Живой» Бориса Можаева— эта история длилась лет 15, наверное, а ведь был гениальный спектакль. «Берегите ваши лица», «Борис Годунов»… Казалось бы, уж куда патриотичнее — спектакль «А зори здесь тихие», но и его тоже чиновники разрешили с громадным трудом. Поэтому мы очень много времени тратили на пробивание всяких инстанций. Приходилось с какими-то замечаниями соглашаться, что-то якобы исправлять, а на самом деле этих принимающих ждали новые сюрпризы. В общем, художественный совет Таганки был достаточно боевым органом, повторяю, это был совет единомышленников. Но в то же время нам не хватало времени на обсуждение собственно художественной стороны, — очень много сил уходило на пробивание спектаклей. При том, что это был такой уникальный художественный совет — КПД был меньше, чем мог бы быть. Вот сейчас вспомнил, что Константин Симонов сыграл большую роль в пробивании «Мастера и Маргариты».

— Почему именно в Театре на Таганке возник такой уникальный художественный совет?

— Я думаю, потому, что Таганка была легальной возможностью собираться таким людям. И главная заслуга в этом, конечно, Юрия Петровича Любимова. Он дружил с Андреем Дмитриевичем Сахаровым, который часто бывал на наших заседаниях. Впервые я познакомился с ним именно на Таганке.

— И даже работники международного отдела ЦК КПСС входили в состав худсовета…

— Международный отдел ЦК в то время считался гнездом «ревизионизма». Состав его тоже был уникальным. Большинство прошло школу журнала «Проблемы мира и социализма». Попадали в редакцию такими монолитными «булыжниками пролетариата», а там нас «отгранивали». Потому что в Праге (где располагалась редакция журнала) мы встречались с другими точками зрения и на мир, и на социализм. С этими точками зрения нам приходилось считаться, что как-то нас формировало. Было тогда такое выражение, пущенное, по-моему, членом Политбюро ЦК КПСС Демичевым: «пражский хвост». Через этот журнал прошли Арбатов, Загладев, Делюсин, Шахназаров, Черняев — будущий помощник Горбачева…Они очень много делали, чтобы пробить спектакли Таганки.