Правда варварской Руси

А Стенька, когда в Астрахани все было выпито, оставил там «воеводой» Уса, а сам с 10 тыс. сброда выступил вверх по Волге — «с боярами повидаться». Ничего оригинального он не изобрел: пытался раздуть новую смуту под флагом самозванчества. Посреди каравана судов шла барка, обитая красным бархатом, — на ней якобы везли «царевича Алексея Алексеевича», и вторая, обитая черным бархатом — на ней якобы везли Никона. Утверждалось, что оба они были «против бояр», отчего и пострадали, но царевич не умер, а сбежал от отца. Из использования имени Никона нетрудно увидеть, что старообрядчество еще не имело маосовой поддержки в народе. Существует и версия, будто «воры» были связаны с самим низложенным патриархом. Но она, скорее всего, основана на том, что в окружение Разина входил Лазунка Жидовин — крещеный (для видимости) еврей, бывший лекарь Никона, имевший чин «патриаршего сына боярского». Вероятно, после падения покровителя он был сослан или бежал в Поволжье, где и нашел нового хозяина. И вполне мог быть автором слухов, что экс-патриарх благословил бунт.

В захваченных районах крестьян и городские низы Разин скопом верстал «в казаки» — жители делились на десятки и сотни, органом управления становился «круг». А всех дворян, детей боярских, чиновников, писцов, богатых горожан истребляли. Поголовно, с женами и детьми, и самыми зверскими способами. После глумлений и надругательств пластали на части, жгли, сажали на кол, вешали разными способами. Стенька любил — на крюках. В живых оставляли только девиц и молодок, которых Разин «венчал» (обводя вокруг дерева) со своими громилами. Саратов и Самара встретили его хлебом-солью. Что не спасло их от грабежей и кровавых оргий. 4 сентября банды подступили к Симбирску. Туг горожане тоже открыли им внешние ворота, впустив в посад. Но гарнизон под командованием Ивана Милославского засел в кремле и отбивался. На выручку подошел из Казани отряд Барятинского. Ткнулся, был отбит и отступил. Хотя и Разин не смог взять кремль. И застрял.

Но бунт заполыхал по окрестностям. На картах в школьных учебниках области «крестьянской войны» выглядят очень внушительно. Только надо помнить, что места это были малолюдные. И лишь под Симбирском, Казанью, Пензой «воры» стали получать массовую подпитку. Именно здесь располагалось много деревень, основанных беглыми, которые лишь недавно были закрепощены. Повсюду стали действовать разинские эмиссары и банды самостоятельных вожаков — Осипова, Харитонова, «старицы» Алены, Федорова, Пономарева и др. Примыкали шайки соблазнившихся грабежами татар, чувашей, мордвы. Атаман Харитонов взял Корсунь, Саранск, объединился с Федоровым и двинулся на запад, к Шацку. Банда Алены свирепствовала в Темникове. Восстал Козьмодемьянск. Были захвачены Алатырь, Курмыш, Макарьев Монастырь, Нижний и Верхний Ломов. В верховьях Дона оперировал брат Стеньки Фрол, пытаясь взбунтовать Слободскую Украину. Даже в Москве пришлось ввести строгий режим — были выставлены заставы, усилены караулы, на стенах заряжены пушки.

Но уже начал действовать Долгоруков, разместивший свой штаб в Арзамасе. Сконцентрировать большую армию он не смог — по мере подхода полков их приходилось сразу бросать на критические участки. Но против повстанческих скопищ значительное войско и не требовалось. Успех обеспечивали мобильные отряды, действия которых координировались между собой. Части думного дворянина Леонтьева и окольничего Щербатова отогнали «воров» от самого Арзамаса и вышли к Нижнему Новгороду. Разгромили у с. Мурашкина большую банду и взяли под контроль нижегородские окрестности, перекрыв разинцам дальнейший путь по Волге. В Казани воевода Урусов действовал неумело и нерешительно — он был снят, руководство всеми силами в Поволжье передали Долгорукову. А непосредственное командование под Казанью он поручил испытанному вояке Юрию Барятинскому, усилив его регулярными полками.

На него выступил сам Разин. И 1 октября под Свияжском Барятинский атакой солдатских и рейтарских частей опрокинул и разгромил его. Стенька был дважды ранен. Что очень некстати для него подорвало славу «чародея», которую он распускал о себе — мол, ни ядра, ни пули его не берут, и он может заговаривать оружие на победу. Разбитые мятежники покатились к Симбирску. Барятинский преследовал. И Разин опять повел себя совсем не «романтично». Он с кучкой приближенных бежал, бросив на произвол судьбы толпы соблазненного им люда. На них ударили с двух сторон — Милославский с гарнизоном сделал вылазку из симбирского кремля, а войска Барятинского навалились извне. И мятежную массу, оставшуюся без руководства, разнесли вдребезги. Многих порубили в свалке, 600 человек казнили, остальных повязали. Значительные силы мятежников скопились под Алатырем. Туда устремились Барятинский от Симбирска и Панин от Арзамаса. Разгромили, повстанцы побежали, а правительственные войска гнали их до Саранска, очистив этот город.