Правда выше солнца (СИ)

И ведь вначале всё шло по плану! Акрион услышал глас Аполлона (надо потом наведаться в ту рощу и забрать репродукторы). Получил роскошный передатчик (новейшая разработка Локсия, с позолоченным, между прочим, корпусом). Воспрянул духом, почувствовал себя героем и приступил к активным действиям. Как и требовалось.

Затем Кадмил сопровождал Акриона во дворце. Незримый, шёл рядом, когда царского сына вели к Семеле. Стоял за спиной, в то время как он говорил с матерью. Крался в шаге позади, пока Акриона вели вниз, в подвал. Лишь когда Акриона заперли, Кадмил, убедившись, что герою ничто не угрожает, решил оставить его на несколько минут, чтобы подслушать разговор Семелы с Эвникой. Увы, ничего важного он не услышал; Семела говорила с падчерицей недолго и в самом недружелюбном тоне, после чего ушла в свою опочивальню. Кадмил направился обратно в подвал, чтобы выпустить Акриона, но Эвника успела раньше, и в итоге осталось лишь помочь царевичу Пелониду перебраться через дворцовую изгородь.

В целом, задуманный этюд удался: Акрион теперь убеждён в том, что его мать – чудовище. Отдельное спасибо Эвнике за финальную реплику. Похоже, она девчонка не промах.

Но законы, проклятые эллинские законы! Двое свидетелей, подумать только!

Как можно посадить на трон правителя, которого признает самозванцем любой суд, не говоря уж об афинском неподкупном ареопаге?

Ну ничего. Вот заберём Фимению домой, и Кадмил явится к Семеле лично. Так, как он являлся к Ликандру, чтобы диктовать волю Локсия.

О, это будет прекрасное зрелище! С небес спускается окутанный волшебным сиянием Гермес в золотых одеждах, в сандалиях с крыльями. Подлетает к перепуганной царице и грозно вещает: убойся гнева богов, низкая колдунья! Признай, что погубила мужа, прими вернувшегося сына и следуй за мной в Аид! (Ну, то есть, сначала в лабораторию для допроса, а уж потом в Аид). А рядышком стоят, держась за руки, бедные царственные сиротки: Эвника, Фимения и Акрион. И ждут, когда свершится правосудие. Да, это будет здорово. Если даже Семела не испугается самого посланника небес Гермеса, на неё подействует «золотая речь».

И вот желанная победа: Семелу бросают в темницу, откуда её можно по-тихому забрать в лабораторный комплекс. Для допроса с пристрастием. А, пока Локсий демонстрирует пленённой царице жуткие иллюзии, Акрион, скорбный и печальный, объявляет афинянам, что его мать – ведьма и мужеубийца, а главное – богоотступница, посмевшая заместить священные обряды мерзкими колдовскими ритуалами. За доказательствами дело не станет. Сумка с черепами и прочей дрянью всё ещё ждёт своего часа в комнате Кадмила. Нужно только улучить минутку и подбросить её содержимое Семеле в спальню.

Только сначала нам нужна Фимения. Второй свидетель.

А Фимения, как выяснилось, живёт затворницей в храме Артемиды, не показываясь на люди.

И перед храмом круглые сутки несёт караул вооружённая стража.

Воистину, «обделались, и лодка кренится».

– Кто только это выдумал, – проворчал Кадмил. – Надо же: сразу два родича, чтобы признать человека живым! А если он сирота без братьев и сестёр? А если все передохли, пока этот фальшивый мертвец где-то шастал?

– Закон ещё со старого времени, наверное, – вздохнул Акрион. – Когда войны были. Думаю, если знатный горожанин пропадал на поле боя, потом вместо него объявлялись самозванцы. Ну, и требовалась проверка. Один родич, может быть, слишком старый, или, наоборот, мал ещё своим умом соображать… Вот и решили: двое – в самый раз.

Сказав это, Акрион охнул и завозился: плоская, крытая сланцем крыша – не самое удобное ложе. Они лежали, затаившись под тенью угловой пристройки, в десяти локтях над землёй. Храм отсюда смотрелся, как игрушечный. Славное нашлось укрытие, неприметное и с хорошим обзором.

Но всё-таки неплохо бы подстелить матрасик.

– Непонятно как-то с Фименией, – немного спустя сказал Акрион. – Её ведь тоже считают мёртвой. Получается, прежде чем она сможет свидетельствовать за меня, надо признать живой саму Фимению.

– Для этого и материнского слова хватит, – отмахнулся Кадмил. – Ты законы-то читал? Написано: «если какой муж, считавшийся за мертвеца, приходит в дом свой, то потребно слово двоих близких, чтобы провозгласить его не умершим». Там не сказано «если какой муж или жена».

Кадмил не поленился заглянуть в библиотеку перед отлётом с Парниса и проштудировал свитки в библиотеке. Теперь он мог цитировать распроклятый закон с любого места, хоть задом наперёд. Толку от этого, впрочем, было немного: двое свидетелей не становились одним, хоть ты обцитируйся.

Акрион покачал головой.

– Ну, раз написано… – протянул он с почтительностью.

– Голову ниже, – прошипел Кадмил, заметив внизу движение. – Стража идёт.

Стражники, покачивая на ходу закинутыми за плечи копьями, неторопливо шли вокруг храмовой колоннады. В лиловом сиянии луны тускло светились остроконечные бронзовые шлемы, поблескивали бляшки на доспехах из толстой кожи. Мешковатые штаны были заправлены в сапоги с загнутыми носками.