Правда выше солнца (СИ)

– Это не просто узел, – ответил Кадмил. – Вот, смотри: сюда руку продеть – и свободен.

– Гляди-ка, правда! Хитро придумано.

– Гермес – бог воров, – веско сказал Кадмил. – Я знаю, как ускользнуть из любой петли... Но, вообще-то, всё должно быть по-настоящему. Иначе они увидят, что пленник связан кое-как, и просекут, что это спектакль.

– А я тут же освобожусь, меч у одного схвачу, и по башкам их!

Кадмил подавился смехом.

– Там копейщики в карауле, вояка грозный. Понаделают в тебе дырок – опомниться не успеешь. Иди давай.

Они выступили из-за угла дома, обычного эфесского дома, обитатели которого уже, верно, давно спали, не подозревая, что рядом творятся вещи исторического толка. Почти не таясь – не от кого было таиться в это позднее время – прошли кривой и узкой улочкой, между глухих стен, облитых луной.

И очутились перед лицом чуда.

У ног простиралась вымощенная булыжником площадь, а посреди площади, совершенный в мраморной неподвижности, застыл храм. Белели двумя рядами обнажённые тела колонн. Зубчатая тень лежала на ступенях. Курчавился сотнями крошечных силуэтов фриз, тянулись друг к другу величавые фигуры на фронтоне. В зыбком лунном небе остро чернели пирамидки венчавших кровлю наверший.

Храм Артемиды был прекрасен, как сама богиня.

Кадмил прочистил горло и с шелестом потянул из ножен лидийский меч – широкий, с круглым яблоком на рукояти.

– Да буду я к себе милостив, – пробормотал он под нос.

– Чего? – переспросил Акрион.

– Начали! – бросил Кадмил и протяжно закричал по-лидийски:

– Здесь негодяй, который нарушил границы страны! Отведите его к верховной жрице для очищения!

Акрион, который услышал только «эс-афалля факатварми фаттья клида и-силавад вес'фас каве и-в'дбака», оскалился и стал отчаянно ругаться на родном языке.

Из-за колонны показался стражник.

– Да-би ибхад! – заорал он. – Веди сюда!

Загомонили за стенами домов разбуженные псы. Стражник, обернувшись, махнул рукой. Из храма вышел ещё один воин. Судя по обхвату талии и общей величавой медлительности, это был начальник караула.

Кадмил подтолкнул Акриона и пошёл вперёд, держа на виду обнажённый меч. Акрион сгорбился и зашагал неровно, будто бы боролся с желанием убежать.

– Ни хрена они нам не поверят, – пробормотал он.

– Поверят-поверят. Лидийцы – народ тупой, даже богиню забыли, как звать.

«Эпоха всеобщего мира – пожалуй, самое неоспоримое преимущество власти Локсия и его приятелей, – думал Кадмил, ступая позади Акриона. – Войны – это трата человеческого материала, они невыгодны богам... Но неприязнь к чужакам никуда, конечно, не делась. Афиняне не любят спартанцев. Спартанцы не любят афинян и персов. Персы терпеть не могут спартанцев, афинян и лидийцев. А лидийцы ненавидят и персов, и спартанцев, и афинян. Так что судьба иноземца в Эфесе довольно предсказуема».

Они поднялись по храмовым ступеням. Под сенью колоннады горели чадящие факелы. У входа, сурово скрестив копья – выслуживались перед командованием – стояли двое стражников. Командование глядело на приближавшихся Акриона с Кадмилом, почёсывало брюхо, отдувалось.

Кадмил, преодолев последнюю ступень, хлопнул Акриона по плечу.

– Лазутчик! – объявил он радостно. – Грязный эллин! Берите его, воины!

– Где поймал? – спросил начальник караула сытым басом. – Почему заподозрил?

Нижняя челюсть его находилась в беспрестанном круговом движении, словно у жующего жвачку верблюда. Из-за этого казалось, что он говорит не на чистом лидийском, который был принят в Эфесе, а на каком-то деревенском диалекте.

Кадмил сдвинул на затылок войлочную шапку.

– Я по нужде ходил, господин мой, – подхалимски оскалившись, начал он. – Накануне переел инжира, ну, и прослабило. Слава Аттису, на рынке прихватило, где общий сортир стоит. Сижу, значит, над дырой, всё на свете проклял, уж солнце заходит, а никак не встать...

– Немного дела Аттису до твоей нужды,– скривился стражник. – А мне и того меньше. Как чужака поймал, говори.

– Там, в сортире, и поймал! – стукнул себя в грудь Кадмил. – Он рядом со мной сидел. Потом мы с ним разом, стало быть, закончили-то. Я, конечно, к фонтанчику поспешил руки обмыть. А он, гляжу, дальше направился. Эй, кричу, ты чего к фонтану не сходил, словно эллин какой? Они ж, известно, после большого дела ни в жизнь не моются – тёмный народ!

Стражники у дверей заухмылялись.

– А этот, – продолжал Кадмил, для убедительности отвесив Акриону чувствительную затрещину, – ничего не ответил, только зыркнул на меня – и ходу. Тут уж у меня обида взыграла. Стой, кричу, засранец! Из-за таких, как ты, богиня на нас гневается! И тут, верите, понял, что не ошибся. Потому что он, значится, ка-ак побежит! А на бегу мне вот этак показал!

Кадмил сложил кукиш и продемонстрировал его собравшимся. Стражники загыгыкали в бороды. Акрион, не понимая ни слова, стоял с гордо вскинутой головой.

Начальник ухмыльнулся:

– У эллинов оно шибко оскорбительно, знаем... И что ж ты, его догнал?