Правдивая история

Что произойдет, если вместо этого говорить правду?

Ха! Вероятно, его арестуют. Наверняка уволят. Хотя сейчас поздновато его увольнять.

Хазард читал дальше. Ему, пожалуй, нравился Джулиан. Родись он на сорок лет раньше или Джулиан на сорок лет позже, они вполне могли бы стать друзьями – вместе предавались бы светским развлечениям, снимали девиц и вовсю куролесили. Но его совсем не привлекала мысль рассказывать свою историю. Он и самому себе рассказывать-то ее не хотел, а тем более кому-то еще. Правдивость была чем-то таким, без чего он вполне мог обойтись. Он годами прятался от этого. Хазард перевернул страницу. Кто же, интересно знать, подобрал тетрадь до него?

Меня зовут Моника, и я нашла эту тетрадь в своем кафе. Прочитав слова Джулиана о том, что он ощущает себя невидимкой, вы, вероятно, представите себе стереотип пенсионера, одетого в тусклую одежду с эластичными поясами и в ортопедической обуви. Что ж, должна вам сказать, что Джулиан не таков. Я видела, как он писал в этой тетради, перед тем как оставить ее, и его никак не назовешь невидимкой – пусть ему и за семьдесят. Он похож на Гэндальфа, но без бороды, и одевается как медвежонок Руперт: горчично-желтый пиджак с дымчатым оттенком и клетчатые штаны. Еще немного – и его стиль можно было бы назвать вычурным. Найдите его автопортрет. Некоторое время он висел в Национальной портретной галерее.

Он потянулся за своим сотовым, чтобы загуглить портрет Джулиана, но вдруг вспомнил, что бросил телефон в сливной бачок туалета в местном винном баре. Почему он тогда решил, что это хорошая идея?

Боюсь, я гораздо менее интересна, чем Джулиан.

Хазард в этом не сомневался. По ее аккуратному, выверенному почерку он заключил, что она сущий кошмар. Но по крайней мере, она не относилась к тому типу женщин, которые рисуют внутри всех «О» улыбающиеся рожицы.

Вот моя правда – ужасающе предсказуемая и нудно биологическая: я в самом деле хочу ребенка. И мужа. Может быть, еще собаку и «вольво». По сути дела, все то, что подразумевает стереотипная нуклеарная семья.

Он отметил, что Моника использует двоеточие. Это выглядело немного нелепо. Он не думал, что люди еще пишут грамотно. Они вообще почти не пишут. Если только эсэмэски и эмоджи.

О господи, на бумаге это выглядит ужасно! Вообще-то, я феминистка. Я полностью отвергаю представление о том, что мне нужен мужчина, который дополняет, поддерживает меня или даже делает все в доме своими руками. Я деловая женщина и, между нами, немного перестраховщица, люблю все держать под контролем. Возможно, я стала бы ужасной матерью. Но как бы я ни пыталась подходить к этому вопросу рационально, я все равно ощущаю внутри постоянно растущий вакуум, который однажды полностью поглотит меня.

Хазард прервал чтение, чтобы проглотить еще две таблетки парацетамола. Он засомневался, что сможет сейчас вынести всю эту гормональную тревогу. Одна из таблеток застряла в глотке, и он начал давиться. Рядом с собой на подушке он заметил длинный белокурый волос – напоминание о другой жизни. Он сбросил его на пол.