Правдивая история короля Якова

Иларий вспоминал ту Столицу, которую он покинул, и думал о том, что, в сущности, ничего не изменилось, и догадаться, кто правит городом: коварный ворожей или законный Король – не было никакой возможности. Что бы ни говорил Пармен, а жизнь простых людей при Арне была совсем не плохой, во всяком случае не хуже, чем при предыдущих правителях, а если вспомнить некоторых из них (например, Якова Седьмого Волчье Око или Якова Четырнадцатого Трехпалого), то и получше. Несмотря на то, что Арн совершенно не занимался делами государства, а короли каждый год менялись, дела в стране шли неплохо. За семнадцать лет короли попадались разные: и хорошие, и плохие, и так себе. Главное было в том, что они не успевали за год сильно навредить – срок их правления был слишком короток. Обычно они успевали лишь начать преобразования, самые шустрые – слегка продолжить, а закончить никто не успевал, поэтому-то в стране ничего особенно не менялось.

Вторая черта такого правления: короли были сосредоточены на том, чтобы побольше наворовать, ведь у них на это было мало времени. Поэтому ни на что другое сил и желания у них уже не хватало. Так что в стране все шло само собой. Это тоже, конечно, бывает плохо, но среди королей ведь попадались и толковые (в соотношении примерно один к четырем). Три-четыре негодных, один порядочный. Эти три-четыре расшатывают экономику страны, а пятый ее обратно стабилизирует, приводит более-менее в норму. Приятно, что за свой год ни расшатать, ни вернуть экономику к норме, как правило, никто не успевал. А это означало стабильность. Народ стабильно ненавидел правительство, правители стабильно презирали народ. И все шло своим чередом.

Может, во многом именно поэтому привыкшие к частой смене королей жители Древии не заметили с приходом Якова особых изменений. Кардинально изменилась жизнь лишь самого Якова и, конечно, Селена (Ещё, несомненно, нового короля, который, не успев наворовать положенное ему, досрочно отправился в заточение – вот уж кому не повезло, так не повезло.). Селен, убедившись, что скандального появления незаконнорожденной дочери не будет, энергично принялся за преобразования. С дня несостоявшейся свадьбы Король ему ни в чём не перечил и не препятствовал. Яков вновь погрузился в привычную меланхолию и участия в делах государства почти не принимал. Да, сказать по чести, за семнадцать лет бездействия он совсем разучился править, для него в тягость было принимать решения, неуемная энергия Селена была ему на руку. Единственный лучик света, мелькнувший, казалось, для него, погас, и Яков опять стал вялым и апатичным, полностью подчинившись воле своего Верховного Ворожея.

Селен же, добившись наконец всего, о чём мечтал, единолично правил страной, вспоминая о Короле лишь во время празднований и приёмов послов, которым приходилось предъявлять новообретенного монарха. Перед самыми Торжествами ворожей настоятельно намекнул Якову, что недурно бы добавить к его номеру ещё и какое-нибудь достойное великого Короля прозвище. Яков не возражал и – о чудо! – вскоре благодарные жители Древии выразили желание, чтобы их любимый Король, вернувший им свободу, звался Яков Восемнадцатый Освободитель. Под этим именем он и вошёл в историю.

Вскоре после свержения Арна неожиданно объявился скрывавшийся где-то ветхий Каромыслиус Третий, тот самый, что неосмотрительно написал когда-то «Истинную историю Короля Якова Восемнадцатого» и все семнадцать лет горько об этом сожалел. Но тут он внезапно осознал, что на самом-то деле достоин награды, и выплыв из небытия, был немедленно обласкан Королём (читай: Селеном) и тут же принялся за продолжение своей славной «Истории» – произошедшие в Древии события не могли остаться незанесенными в неё! Яков не возражал – он вообще, кажется, забыл, что значит возражать кому-то. И это вполне устраивало Селена, который начал проводить политику, названную впоследствии «мягким закручиванием гаек». Это была очень мудрая политика. С одной стороны, Селен не лил рек крови – мёртвые страха не имеют, а ему нужен был страх; с другой – не забывал вовремя надевать ежовые рукавицы, чтобы его (его, конечно, – не Короля же) подданные постоянно пребывали в состоянии умеренного страха. Учитывая размеры Древии, ему этого страха с лихвой хватало, чтобы сохранять свою волшебную силу.

Обо всем этом Иларий, конечно, не мог знать. Он просто шел многолюдными и шумными улицами, не обращая внимания на всё веселье, царившее в городе, где полным ходом шли Торжества в честь Великого Освобождения – так всем было велено называть день, когда погиб Арн. Впрочем, жители Древии упорно продолжали между собой называть этот день Разрушением («Он купил корову ещё до Разрушения»), и непонятно было, что они имели в виду: разрушение замка Арна или разрушение старого строя.