Правдивая история о выдуманной личности

Я долго смотрел на тоненькие пальчики сестры. Она… говорит правду? Она ведь… мне не навредит?

Легкое касание. Но… оно такое осторожное. Такое… теплое.

– А… Арли… – простонал я.

– Что, братик?

– Во… воды…

Она встала и ушла куда-то в темноту. Ее нет… уже целую вечность. Тьма сгущается. Кто-то рядом тихо зашуршал… Боже, спаси меня!

Наконец, она вернулась.

– Петр, что случилось?

– Т… там! – надломлено простонал я.

Арли взглянула туда, откуда шел звук и улыбнулась.

– Монсеньор спит. Не шуми, пожалуйста. Вот вода.

Я взглянул на ковш, который она принесла. Я попытался поднять руку. Больно…

Сестра заметила это движение и покачала головой.

– Тише, братик, я тебе помогу. Она села рядом и снова прикоснулась ко мне. Слегка подняла голову и поднесла ковш. Я жадно припал.

Глоток… Еще один и еще… Хорошо.

– Тебе нужно отдохнуть, – тихо шепнула она и отошла от кровати.

Не уходи… Арли… Пожалуйста, не уходи!

Она обернулась. И подошла ко мне.

Касание…

– Я рядом, Петр. Я совсем рядом… – сказала она… как-то далеко… очень далеко…

Арли не отходила от меня. Я то проваливался в тревожный сон, то вскрикивал и просыпался. Тогда сестра подходила ко мне и клала свою руку на мою голову. Такое… легкое прикосновение… Я почти всегда после этого засыпал. Шли дни. Я заметил, что мои силы понемногу возвращаются. Я снова мог шевелить рукой и тихо, но разговаривать.

Когда Арлетта снова вернулась ко мне с миской в руках, я стал расспрашивать ее, что произошло и где я сейчас.

Она поведала, что нахожусь я у себя дома. В тот день монсеньор приехал ночью на каком-то вороном скакуне (неужели Вэйд украл Черта из королевской конюшни? Боже, прости ему этот грех!), он привез меня всего израненного, я дрожал и бормотал что-то про бурю. Меня уложили на кровать и на утро позвали лекаря. Мои раны залечили, но я еще долго не приходил в себя. Когда же я очнулся и все поняли, что моей жизни ничего не угрожает, монсеньор отпустил лекаря и все продолжили заниматься своими делами. Наступило время жатвы, поэтому матушка весь день проводит в поле и сыроварне. Арли осталась ухаживать за домом и за больным, то есть, за мной. Монсеньор утром уходит в город и Арли не знает, зачем. Иногда он помогает матушке доставлять сыр на продажу, а иногда сам и продает его.

После своего рассказа Арли спросила о моем самочувствии.

– Арли, все хорошо, – тихо сказал я и приподнял голову, чтобы лучше ее разглядеть.

Боже праведный! Она так исхудала! Ее глаза выглядят так устало… Конечно, ведь все эти дни, что я валялся на кровати, она работала по дому, готовила завтрак, обед и ужин, ночи не спала… из-за меня. Мне стало горько и совестно.

– Арли… прости меня. Я… так виноват перед тобой.

Она замотала головкой.

– Братик, тебе не за что извиняться! Тебе лучше отдохнуть, поспать, тебе нужны силы…

– Арли… а ты помнишь… ту зиму?

Она удивленно посмотрела на меня и опустила глаза.

– Помнишь… как я учил тебя танцевать? Шаг вперед… потом назад…

– Петр…

– Ты ведь тогда замерзала. Я точно помню, у тебя… такие холодные ладони.

Я протянул свою руку к ней. Арли поставила миску с едой и осторожно взяла мою ладонь. Я так и знал. Холодные.

– Хочешь, я однажды научу тебя танцевать?

– Ах, Петр… Конечно хочу, мой дорогой братик! Обещай, что научишь меня однажды танцевать!

Я улыбнулся.

– Обещаю, Арли. Я обещаю…

Она улыбнулась и взяла миску.

– Теперь тебе нужно поесть. Давай, открой рот…

– Я справлюсь сам, – произнес я и привстал на локтях.

– Ты еще слаб, полежи…

Я махнул рукой, показывая, что справлюсь. Она не спорила. Дрожащими пальцами я взял ложку и зачерпнул из миски густую жидкость.

Глоток. Вкусно.

Голова… кружится… В глазах потемнело. Я упал обратно на лежанку.

– Петр! Что с тобой?..

Открываю глаза. Арли рядом нет. Видимо, я уснул, когда она меня кормила. Интересно, сколько дней прошло с нашей поездки в Париж? Неделя? Две? Месяц? Нужно узнать у Арли.

Она пришла ко мне довольно скоро и очень обрадовалась, увидев меня в сознании. В этот раз я решил рассказать сестре, что произошло во дворце, и она в порыве обняла меня.

– Ты все сделал правильно! Матерь Божья, как я рада, что ты остался жив!

– Но ведь…

– Монсеньор все понимает, – как будто прочла мои мысли Арли и улыбнулась.

И вдруг я заметил слезы на ее глазах.

– Арли… Ты что… Плачешь?

– Н-нет, все хорошо, – снова улыбнулась сестра и поспешно вытерла слезы. – Я просто счастлива, что ты жив.

Так ли это? У нее… впервые покраснели глаза. Моя сестра такая сильная. На ее плечах забота о доме, но она продолжает улыбаться. Боже, как же я ей… завидую.

– Петр, ты совсем бледен. Тебе нужно отдохнуть.

– Арли. Пообещай мне кое-что.

– Что, братик?

– Пожалуйста. Отдохни. Ты ведь очень устала.

Она слегка вздрогнула.

– П-петр, не волнуйся, со мной все…

– Пообещай мне! – твердо повторил я.

Она поджала губы. И кивнула. Я улыбнулся и лег обратно.

Вечером ко мне пришел монсеньор. Он долго и угрюмо смотрел на меня, не произнося ни слова. Может… он чего-то ждет? Надо встать с кровати… Ах, саранча на поля, как болит!

Удар!

Я упал обратно на кровать и потер щеку, непонимающе взглянув на Вэйланда.