Правдивая история о выдуманной личности

Я не позволю никому навредить моему ангелу! Даже если это будет сам король Франции или монсеньор! Я клянусь своей кровью и болью! Она не заплачет больше! Да, все верно. Однажды она спасла меня, а значит, я, как мужчина, не могу долго оставаться в долгу перед женщиной. Я проявил слабость в первый раз, но это был и последний. Я стану сильнее и храбрее и защищу свою сестру от слез и того ужаса, что мне довелось пережить!

– Как… Ты себя чувствуешь?

– А? А… Уже лучше, когда ты перестала меня сдавливать в объятиях, – улыбнулся я.

– Петр… не надо, – тихо попросила она.

Я поджал губы и поднялся на локтях, а затем одной рукой снова обнял ее. Прости меня, Арли. Мой маленький ангел. Я… веду себя так глупо, а ведь ты переживаешь за меня…

– Какая же ты все-таки добрая, Арли, – с небольшим сожалением сказал Вэйд и показался из темноты.

Вэйд… Как мне жаль. Я горько сожалею о своем поступке! Прости ничтожного слугу своего! Нет… Дворянин не должен прощать своих слуг. Я не заслуживаю быть рядом с ним!

– Монсеньор…

– М? Что тебе?

– Я… Не могу больше называться вашим слугой. Я совершил непростительное. Я оскорбил своего господина и подверг его жизнь опасности! Я…

– Ишак ты, вот кто! – перебил меня Вэйланд.

Я непонимающе взглянул на монсеньора… Но сеньор ли он мне?

– Если ты перестанешь мне служить, тогда у меня не останется слуг! Как же я буду переодеваться по утрам? Кто мне будет помогать во всем и даже в том проклятом Клюнийском Аббатстве?

– М-монсеньор…

– Граф Бодуэн был так добр, что решил смягчить твою смертную казнь и всего лишь отправить в вечную ссылку в Аббатство. Я даю тебе на выздоровление ровно неделю, после же мы отправимся туда и тайно будем тренироваться, дабы стать умелыми бойцами.

– Я…

– Побереги силы, дьявольское отродье! – почти ласково приказал Вэйланд и ушел из комнаты.

И только сейчас я посмел выдохнуть. Хвала Богу! Хвала Богу, все закончилось хорошо! Господи, спасибо тебе! За то, что дал мне такого господина. За то, что подарил мне настоящего ангела! За то, что позволил мне жить дальше и помогать тем, кому я даже после самой большой ошибки в своей жизни, могу и должен помочь! Спасибо тебе!

Глава 5. Об обещаниях

Шли дни. Мы оставались у меня дома, пока могли. Я все время боялся, что прямо сейчас ворвутся стражи и схватят нас с монсеньором, а затем отведут к графу Фландрскому, который прикажет нас обезглавить за преступление и побег.

Но этого не происходило. Странно. Ведь граф так далеко зашел, чтобы заполучить меня, и он так легко сдался? Так легко отпустил меня и монсеньора, несмотря на то, что мой господин «временно одолжил» самого быстрого коня на земле? Сомневаюсь, что он всепрощающий Бог. Тогда почему? Эта загадка заставляла меня каждую ночь просыпаться в холодном поту и вслушиваться в тишину. Но не только мои внутренние беспокойства заставляли меня напрягать слух.

      Каждый день я заставлял себя прислушиваться к свисту, но избавиться от страха оказалось не так просто. Каждый свист напоминал мне о боли. Об адской боли, которая отзывалась из глубин моей истерзанной груди. После каждого свиста хотелось вскрикнуть и зажмурится, но я не позволял себе такой роскоши. И спустя пару дней мои старания были вознаграждены. Я почти избавился от этого глупого страха, но все же не до конца. Ноющая грудная рана заставляла вспомнить конюшню, то стойло, тот хлыст…

Поправлялся я медленно. Временами мне казалось, что эти странные лоскуты, что наложил на меня лекарь, делают только хуже, но спорить не хотел, да и не понимаю в этом ничего. Через три дня после разговора я решился встать с кровати. Медленно подполз к краю и свесил ноги, а затем неуверенно наступил на холодный пол. По внутренним ощущениям, все спокойно. Я поставил на пол другую ногу, а затем слегка оттолкнулся рукой.

Боль…

Саранча на поля, грудь! Я схватился за нее и осел на пол. Проклятие! Как болит… Я попытался разогнуться, но меня опять остановила нарастающая боль в груди. Я стиснул зубы и рывком поднялся. Тяжелый болезненный вздох. Ощущение, будто меня пронзило тысячи игл одновременно. Я, не отнимая руки от груди, медленно побрел к выходу. К счастью, никого в доме не было: мать работала в поле, Арли с монсеньором, несмотря на все мои предостережения, отправилась в город за продовольствием. Я подошел к старой, прогнившей дубовой двери, висящей на одной петле, и оперся на нее. Опять боль. Мое дыхание уже давно сбилось. Схватился за край двери… Дерг!

Проклятие! Почему так больно?!

Но теперь проход открыт, и я могу выйти наружу. Боже милостивый… Поле… какое… родной вид! Какой… приятный.

Ах, хорошо как! Свежий воздух обдувал меня, растрепав слегка отросшие волосы. Как… хорошо! Я долго и с какой-то невыразимой жаждой вдыхал столь сладкий, пропитанный влагой и запахом созревших колосьев, воздух…

– И долго ты думаешь стоять здесь? – внезапно раздалось откуда-то сбоку.

Я резко обернулся и опять схватился за грудь. Больно!

– Я же говорил, не вставать, пока я не разрешу! Вот дьявольское отродье!

– М-монсеньор!.. – простонал я, сгибаясь от боли. Господи, и за что мне все это?