Правдивая история о выдуманной личности

Помощь?! Да тебе экзорцист нужен, Петр! Я беспомощно открывал и закрывал рот, не зная, смогу ли вообще хоть что-то сказать лет через десять.

– Все… живы, – вдруг выдавил труп, – они все… еще живы… здесь… – рука Петра, наконец, отпустила мою кисть и ударилась об пол собора.

О чем он? Бредит, что ли? Да уж конечно, после смерти только этим и можно заниматься! А может, брежу я? Табак какой-то плохой попался, или дыма надышался?

– П… петр, – наконец простучал я зубами, – ч-что п-происходит? Ты… ты все еще жив? Но как? Где остальные? Зачем вы пошли в этот собор? Зачем на вас напали пикинеры? Господи, что вообще здесь произошло?

Петр слегка улыбнулся и медленно опустил веки, а затем так же не торопясь поднял их.

– Все… здесь… Прочти… Но… молю… мессир Леон… Не рас… рассказывайте о… о нас…

И труп затих. А труп ли он? Или же он все-таки жив? И где все остальные? Он сказал, что они все живы… Неужели он тянул время, чтобы его спутники сумели сбежать?

– П… прости… те… Петр… А где граф Вэйланд фон Ребель? Где ваша жена и где братья?

Труп снова разлепил веки. О Боже, к этому невозможно привыкнуть!

– Они… дома… И я… очень хочу… домой…

Я поджал губы. Мой взгляд все метался между колом и его зелеными глазами, бессмысленно созерцающими темное небо.

– Петр… Быть может, если я… вытащу эту деревяшку, ты сможешь?..

Петр сделал едва заметный поворот головой.

– Мессир… молю… прочи… тайте… Это… важнее…

На этот раз он уже точно лишился сил. Его веки больше не двигались, да и губы стали леденеть.

Я не выдержал и снова закурил. Да, не каждый день болтаешь с человеком, у которого кол в сердце. Подумать только, Петр и вправду бессмертный! Никогда бы не поверил, не увидев собственными глазами и самолично не поговорив с трупом.

Я бросил взгляд на остальных покойников. Никто больше признаков жизни не подавал. Полагаю, бессмертными были только Петр и остальная компания.

Я посмотрел на темнеющее небо. Сколько он уже живет? Сотню лет? Тысячу? Теперь становится понятно, откуда взялась такая привязанность к графу Вэйланду. Он ведь наверняка коротал свою вечность с ним.

Вечность… Что за громкое слово? Несет в себе столько обещаний и надежд, а затем так безжалостно дарит боль и отчаяние… Ведь лишь прожив вечность, человек способен узреть все пороки, все самые грязные и низкие желания человечества. И, напротив, за столько лет можно научиться дружбе, преданности и любви, ведь человек не способен понять этих столь удивительных явлений за свой короткий век… За вечность можно повидать сотню битв и войн, перенести все болезни на этом свете, прочувствовать самый страшный голод и даже перестать бояться Смерти. Он ведь и вправду ее ждет. Уже столько веков он надеется ее увидеть…

Бессмертные не принадлежат времени. Люди, с которыми он был хоть как-то связан, обязательно покинут его, дома разрушатся, государства падут. Быть может, даже само Небо было для него когда-то другим… Когда-то очень давно.

Я докурил и поднялся. Мой взгляд невольно упал на пол. Под рукой Петра я заметил какие-то черные закорючки. Сдвинув ладонь, я смог разглядеть их получше.

Буквы! Перед смертью Петр сумел что-то написать. Глаза пробежались по полу. Да тут целый дневник бессмертного! Я прошел вдоль стен собора и, наконец, сумел отыскать начало записей. Проклятие, ничего не видно! А, у меня же свечи есть! Я их забыл сегодня вытащить из сумки. Хорошие черные неосвященные свечи, которые я специально покупал на уходящей луне. Я невольно улыбнулся. Вот и пригодился товар, не зря весь день носил их с собой. Я зажег одну, поставил на пол рядом с началом повествования и принялся читать…

Пролог. На коленях перед трупом

Он как-то грустно улыбнулся и медленно открыл глаза. Две слепящие молнии его глаз сверкнули с новой силой, но лишь на короткое мгновение. Его губы дрогнули, и он тихо прошептал:

– Я… умираю… Помоги… ей!

– О чем вы? Монсеньор, как вы можете так говорить? Вы бредите, я же ваш… Ведь именно она!..

Граф усмехнулся, но в следующее мгновение закашлялся. Из его рта хлынула та самая кровь, которую я когда-то уже видел.

– А ведь… – снова начал он, откашлявшившись, – если п-подумать… Ты был для меня в… первую очередь…

Нет! Он не посмеет этого сказать! Ведь я… Ведь он… Он…

– Монсеньор, не говорите! Я… Я убью ее и исцелю вас!

– Не с-смей!.. – сквозь разрывающий душу кашель, прохрипел граф, а затем он, собрав в себе все остатки сил, продолжил: – Помнишь, что ты должен сделать, П-петр?

Я… Нет, этого не случится! Я не позволю ему…

– М-монсеньор… Нет… Нет! Не будет этого! Не будет! Я… Я спасу вас, я все…

– Петр! – крикнул граф и зашелся в отчаянном приступе кашля. В приступе, который доказывал, что он не при смерти, а что еще жив! Не дам я вам упокоиться! Вы… Ты будешь жить! Ты обязан!

– Ты… не поймешь! Это… Ее… Любовь ко…