Правдивая история о выдуманной личности

– Что-о? – вскипел всадник и замахнулся, чтобы хлестнуть Вэйда кнутом!

Монсеньор, осторожнее!

Удар!

Хлыст прошел по моим рукам, выставленным для защиты лица. Боль шипяще разлилась по ладоням, заставляя судорожно дернуться. Я мельком взглянул на свои руки. Бил со всей силы, останутся синяки.

      Тут к нам подъехал другой всадник и со смехом произнес.

– Что, Адемар, с оборванцем что-то не поделил?

– Замолчите, барон, чума тебя забери!

– Ой ли! Ты посмотри-ка, на кого ты наехал! – пропустив мимо ушей слова другого дворянина и заметив нас, сказал барон. – Как же, как же! Ах, какое громкое дело было! Вся Франция собралась тогда в Париже! Бедная Жанна, а ведь она была прелестной женщиной! Я даже хотел предложить ей свои услуги, конечно, до того, как она стала мятежницей. Ведь я прав, бывший маленький граф.

Барон издевательски подчеркнул слово «бывший», словно показывая место Вэйда! Да как он посмел оскорблять моего господина и уж тем более говорить о покойной матушке монсеньора в таком тоне?! Он за это ответит!

– Мессиры, неужели унижать дворянство уже стало правилом этикета? Какая прелесть! Значит я, простой крестьянин, теперь могу высказать вам, барон фон Штельмон, про ваши усы все, что думаю?

      Дворянин был настолько сильно возмущен и потрясен такой дерзостью, что не смог ничего сказать в ответ. Я краем глаза заметил, как Вэйд, который впервые узрел такую «смелость» с моей стороны, удивленно посмотрел на меня. Но что-то еще сверкнуло в его серебристых глазах… Словно две яркие молнии сверкнули в чистом небе.

– Ты смотри-ка, как затявкал другой щенок! Похоже, его никто не обучал манерам! – немного отойдя от удивления, сказал барон, а затем его лицо потемнело. – Такие, как ты, обычно сгнивают в тюрьме.

      И только сейчас я понял всю безрассудность моих поступков. Саранча на поля, неужели из-за этой маленькой царапины я смог так быстро потерять самоконтроль? Какой позор! Какое бесстыдство! Я опозорил монсеньора! Я сделал движение, чтобы склониться, но тут меня схватили за плечо и принудительно распрямили.

– Какое право вы имеете осуждать моего слугу? Порицать и наказывать его имею право только я, его сеньор.

Дворяне переглянулись и рассмеялись в голос.

– Ты? Сеньор? Да не смеши меня! У отбросов не может быть слуг! – сквозь смех, прошептал Адемар.

– Тише, шевалье, – вытирая глаза от набегающих слез, сказал барон, – не разговаривай с отребьем. А то я уже действительно начинаю верить, что ты воспринимаешь его всерьез.

      Вэйланд сжал кулаки.

– А впрочем, – неожиданно продолжил барон с какой-то очень нехорошей улыбкой на устах, – если подумать… Этот щенок, – он указал на меня кнутом, – осмелился нагрубить дворянину. Насколько я помню, по указу его величества Филиппа I, у крестьян нет права ни повышать голос в присутствии дворян, ни, тем более, оскорблять их. А знаешь, что бывает, когда нарушают приказы короля?

Я поджал губы и вцепился ногтями в руку, пытаясь сдержать дрожь, охватывающую тело.

– За наказанием дело не станет, – твердо произнес Вэйланд, – а вам не следует влезать в наши дела, мессиры. Хорошего вам дня.

– Постой, – преградил ему дорогу шевалье, – а ты не думаешь, бывший дворянин, что слишком нагло говоришь с нами?

– Пахнет подсудным делом, граф, – мягко вымолвил барон.

Монсеньор косо посмотрел на него.

– И чего вы хотите?

– Мы? – шевалье снова рассмеялся, – нам от тебя не надо ровным счетом ничего. Разве что…

– Ты должен извиниться, – перебил его барон фон Штельмон.

– И отдать своего слугу, – поспешно вставил Адемар.

– Что вы хотите сделать с Петром?

– Так его имя Петр… Отлично. Прямо как у одного из апостолов. А известно ли тебе, где он провел семь лет своей жизни?

Я коротко выдохнул. Конечно, кто же не знает? В тюрьме в Иерусалиме.

– Вы не сделаете этого, – твердо заявил Вэйланд.

– Тогда вы оба отправитесь под суд.

– Но поскольку сегодня праздник, мы готовы пойти на уступки. Недавно мне сообщили, что юный король Филипп I приказал доставлять всех преступников к нему, дабы лично вести расследование.

Вэйд смотрел на баронов как громом пораженный, и я догадываюсь, о чем он думает. Он считает, что это невероятная удача посетила его, но на самом деле все не так… Я почувствовал, как холодный пот струями стекал с моего лица, а руки перестали меня слушаться и задрожали.

– Стража прибудет через три дня. Будьте готовы, – сказал шевалье и тронул поводья. Барон последовал его примеру.

Я не смог более стоять на ногах и медленно опустился на каменную мостовую.

– Петр, демоново отродье, и что ты расселся? Из-за этих паршивых прихвостней короля мы сильно задержались, а у меня…

– Все кончено, – тихо и как-то слишком равнодушно проговорил я.

– Что кончено, Петр? Все только начинается! – радостно произнес Вэйланд и, развернувшись на каблуках, двинулся к центру площади.

      Я встал и медленно пошел за своим господином.

– Только представь! Париж! Королевский дворец! Мы наконец-то сможем проявить себя!

– Если только в тюрьме не сгнием.

– О чем ты? Ты и вправду веришь, что за это маленькое словечко тебя в тюрьму засадят? Прекрати так говорить.