Праведник

Ты действительно полагаешь, что Господу небезразличны наши дела и помыслы? Вот ты, часто ли ты задумываешься о судьбах муравейника? Вникаешь в проблемы отдельно взятого «формика руфа»? А ведь муравей для человека гораздо, несравненно более значителен, нежели хомо сапиенс для Бога. Кто мы для Создателя? Не микробы даже, а неразличимо мелкие частички органического студня. Вот ты говоришь – Эмпедокл. Так, хорошо было тому Эмпедоклу! У него всей Вселенной – Земля, прикрытая хрустальным сводом, как сковородка крышкой. Вольно же ему было о Сферосах толковать! А нам как быть, выражаясь высоким слогом, познавшим бесконечность мира? Церковь же упрямо держится за ветхозаветные россказни о рае, о потопе… Вон, и Христа, бедного, сыном божьим объявили – и обнулили его подвиг!

– То есть? – озадачился «Аббат».

– Ну, как же? Будь Иисус сыном человеческим, все бы сошлось – и чудеса явленные, и исцеления всякие, воскресение с вознесением. А так… Ну, превратил он воду в вино, а камни – в хлебы, и что?

Он же Бог! Ему это – раз плюнуть. Если Христос смертен, то его воскресение – это событие из событий! А если он из трио Отца, Сына и Святого Духа… Прости, Бертранчик, но это… как-то убого, что ли…

– Бог простит, – ласково сказал священник, и тихонько рассмеялся.

– Имею информацию, – проговорил джип. – Впереди – блокпост.

– В объезд! – скомандовал Лот.

«Руссо-балт» мигом свернул в лес, с треском ломая кустарник и подминая хилые деревца. Виляя между дубами, внедорожник затормозил.

– Фиксируются микроинформаторы класса «Интелдаст», – доложила машина. – Вероятно, высеяны полосой в десять метров на большом протяжении.

– Ч-черт!

Только помяни рогатенького…

– Вон они! – воскликнул Бертран. – Слева! И справа!

За ветровым стеклом, которое «балт» услужливо перевел в режим тепловизора, замелькали тени, оформляясь в людей с оружием. Яркие выспышки выстрелов тут же отозвались барабанным боем попаданий.

– Ах, чтоб вас…

Яков развернул джип, бросая машину прямо на скопление «личного состава».

– Фары! – скомандовал он.

Снопы света выделили из тьмы странную толпу мужиков с автоматами – до пояса упакованные в мешковатый камуфляж, выше они щеголяли в ярко-розовых рубахах.

– Ни фига себе! – поразился Лот. – Да это ж «розовые»!

Лот, ожидавший встретить жандармов или вояк, на мгновенье даже растерялся, наблюдая перед собою боевиков Большого Эрнеста. Но уже в следующую секунду «дал газу» – джип бросило вперед, и внушительный бампер раскидал розоворубашечников.

– Увечья за наш счет! – нервно хохотнул «Аббат». – А… ты куда?

– К Сене! – бросил Яков. – Смоем «микрики»…

Попетляв между деревьев, атомокар выкатился на пологий берег реки, и с ходу заехал в воду, погружаясь с кабиной.

Муть была такая, что даже приборы ничего не видели. Буксуя в пластах ила и грязи, «Руссо-балт» выбрался на берег.

В радиусе ста метров ничего живого, крупнее бурундука, не регистрировалось.

Лот вздохнул, и шлепнул по баранке:

– Пойду, прогуляюсь.

– Куда? – всполошился Бертран. – Там же эти… гомофашисты!

– «Языка» брать надо, – буркнул Яков, – а то что-то больно уж много розового дерьма наложено!

Прямо поверх одежды он натянул спецкостюм «Дарума», предохраняющий от микроинформаторов. СК излучал в определенном диапазоне, как бы притягивая, приманивая «электронную пыль», а дальше следовало объемное депрограммирование – и «дохлые микрики» обращались в пылюку обыкновенную. Правда, спецслужбы вскоре отказались от этих спецкостюмов – СК все же выдавали присутствие их носителей.

Подавляя микроинформаторы, «спецовка» создавала вокруг зону поражения, этакую «черную дыру», и те, кому надо, обнаруживали нарушителя именно по отсутствию видеосигнала на мониторах.

Но Лот не собирался играть в ниндзя, рассчитывая «по-быстрому» взять пленника, и умотать. Да и выбора особого не было.

– Я с тобой! – выдохнул «Аббат», сам поражаясь собственному безрассудству.

– Со мно-ой?

Яков внимательно посмотрел на него, задирая на лоб сетчатую маску, и вытянул руку:

– «Спецуха» в багажнике.

Шустро облачившись, Бертран зашагал за Лотом. Смотреть окрест через системку ночного видения ему было непривычно, он то и дело оступался, но постепенно освоился, даже намек на уверенность почувствовал.

Тут Яков резко остановился, и «Аббат» ударился ему в спину.

– Тихо!

Бертран замер. Ночь была тиха, ни единого дуновенья, поэтому шорохи не гасили человеческие голоса:

– Что мы тут топчемся? Они давно к реке сквозанули!

– Тебе что, больше всех надо? Сказали: прочесывать, вот и прочесывай.

– Отстань, противный!

Лот скользнул к огромному дубу в три обхвата, прижался к стволу, и замер. «Аббат» присел, прячась среди здоровенных, узловатых корневищ.

Группа «розовых» разошлась, удлиняя цепь, и продолжила движение, поводя стволами автоматов, бдительно оглядывая деревья и подлесок.