Праведник (ЛП)

Вышибала кладет руку мне на грудь, и я опускаю взгляд на этот возмутительный жест.

— Предлагаю убрать руку по-хорошему.

— Вернитесь в очередь, — ворчит он, как неандерталец, которым и является.

— Ты знаешь, кто я?

Он смеется.

— Мне плевать.

Мое терпение заканчивается, и я хватаю его за лацкан дешевой куртки, притягивая ближе.

— Я — Сейнт Кингсли. Моя семья платит тебе зарплату. Так что в сторону!

Я вижу, как крошечные шестеренки в его мозгах начинают работать с невероятной скоростью в попытках понять, не лгу ли я. На самом деле я не плачу ему. Но, с другой стороны, любой клуб, гостиница или ресторан в этом городе принадлежат Кингсли. Мне не особо нравится большая часть моей семьи, но никто не поспорит, что мы — настоящая правящая монархия Лондона.

Думаю, он пришел к выводу, что разборки того не стоят, или, возможно, мой брат Джудас, чей внешний вид идентичен моему, владеет этим клубом. Мужчина отступает, позволяя мне пройти. Внутри клуб такой же, как и любой другой — полный потных, пьяных людей. Девушки покачивают бедрами в минимальном количестве одежды, и их разум настолько затуманен алкоголем, что они не смогли бы принять правильное решение, даже если бы попытались. А рядом с ними кружат мужчины, которым настолько не хватает гордости, что они способны только на то, чтобы воспользоваться женщиной в ослабленном состоянии. Омерзительно, но, тем не менее, само общество порождает такое поведение. Некоторые из этих девушек проснутся завтра утро голыми рядом с мужчиной, которого они не помнят. Они просто оденутся и уйдут, ни о чем не думая, потому что так устроен этот мир. Это болезнь.

Музыка пульсирует, и перед моим взором вспыхивают огни, временно ослепляя меня. Запах дыма и спиртного образует приторную дымку. Это место отталкивает меня во всех отношениях, и я готов развернуться и уйти, а затем замечаю ее, как божественное явление сквозь толпу. На ней топ, который ниспадает до декольте и обнажает живот. Длинные золотистые волосы падают ей на плечи, обрамляя загорелую кожу голых рук. Мужчина в баре что-то говорит ей, и она улыбается, хоть и выглядит это фальшиво. Но, несомненно, она это делает, потому что печаль в этих стенах неприемлема. Она заставляет людей чувствовать себя некомфортно, словно любое отсутствие радости мгновенно крадет их собственное. Я вижу ее. Сквозь эту маску вежливого счастья, которую она так хорошо изображает, просачивается горе.

Я проскальзываю в тень и прислоняюсь к задней стене. Наблюдаю. Всегда наблюдаю. Я знаю Томаса, сидящего напротив бара, и Лиама на балконе выше — двух мужчин, которым Джейс поручил наблюдать за ней. Я стараюсь остаться незамеченным для них и для Иден. У меня есть определенная репутация, которую нужно поддерживать.

Эта девушка завораживает меня. Я в восторге от ее способности сливаться с дегенератами в этом месте, потому что она на них не похожа. Она гораздо выше всего этого. Каждый из них жаждет ее. Каждый раз, когда она поворачивается спиной, их взгляды следуют за ней. Они наклоняются чуть дальше через стойку, пытаясь лучше рассмотреть. Их грешные глаза устремлены на нее, и я хочу вырвать их из глазниц, прежде чем погасить жизнь в каждом из их никчемных тел, оставив их блуждать по аду слепыми.

И все же она позволяет быть объектом их грязных маленьких фантазий. Почему? Конечно же, она выше подобных низостей, тронутая благодатью.

Не знаю, как долго я остаюсь на своем месте, но со временем в клубе становится все больше и больше людей. Иден бросается разносить напитки, и мой наблюдательный пункт теряет свою функциональность. Я ловлю себя на том, что расстраиваюсь, и выхожу из тени. И тут я чувствую, как чья-то рука ложится на мою. Повернувшись, я смотрю на миниатюрную темноволосую девушку. Узнавание мелькает на задворках моей памяти.

— Сейнт? Джудас хочет видеть тебя. — Ах, да, я знаю ее. Она маленькая одержимость Джудаса. Его собственная грешница, созданная для него. Делайла Томас или, я полагаю, теперь Кингсли. Он женился на ней, чтобы спасти от меня, потому что семья… всегда под защитой. Он искусно использовал лазейку.

— Я здесь не ради брата.

Она вздыхает.

— Тогда он спустится сюда сам.

Мой брат не доверяет мне даже в лучшие времена, что с его стороны смешно. Я позволяю своим глазам с омерзением скользнуть по ее телу. На ней такой же топ, как у Иден, но джинсы кажутся в два раза теснее. Да она кричит о грехопадении всем своим видом. Неудивительно, что Джудас так любит ее. Подняв руку, она заправляет прядь волос за ухо, на пальце блестит золотое обручальное кольцо — самая гнусная насмешка над святостью церкви, какую я когда-либо видел.