Праведник (ЛП)

Не говоря ни слова, я поворачиваюсь к ней спиной и ухожу. Джудас никто иной, как грешник. В тот день, когда подчинюсь его прихотям, я начну поклоняться дьяволу. Когда же он поймет, что мы с ним обладаем совершенно разными сущностями? Он будет гореть в пламени ада, а я буду смеяться, потому что это меньшее, что он заслуживает. Его нельзя спасти. Даже мама так говорит. Отец испортил Джудаса еще до того, как у нее появился шанс его спасти. Жадность Джудаса испортила его и увлекла во тьму.

Снаружи люди все еще стоят в очереди, чтобы попасть внутрь, несмотря на то что сейчас почти три часа ночи. Температура прямо балтийская по сравнению с клубной сауной, но холод успокаивает разгоряченную спину.

Я прохожу пару улиц к тому месту, где стоит моя машина. Сев в нее, я завожу двигатель, но делаю паузу, потому что не знаю, куда ехать. А я всегда знаю, куда направляюсь. В это время я должен быть в «Салвейшен», работать, надзирать — существовать. Это не то место, где я хочу быть.

Вместо этого я выезжаю с автостоянки и держу путь через город по адресу, который уже выучил наизусть. Я въезжаю в один из самых уродливых районов Лондона. Вокруг одна грязь. Шлакобетонные постройки покрыты граффити, а перед каждым магазином установлены опущенные металлические ставни. Грязь и отчаяние, кажется, цепляются за это место, как вторая кожа.

— Ваш пункт назначения справа, — радостно оповещает меня навигатор.

Я смотрю через лобовое стекло на малоприятные многоквартирные дома, уходящие в небо и заслоняющие лунный свет. Я буквально чувствую кожей, как мою машину могут угнать в любую минуту. Мне здесь нечего делать. Мне следует убраться отсюда, но, опять же, я колеблюсь. Что-то заставляет меня просто ждать. Зудящее желание снова увидеть ее доводит меня до изнеможения. Хотя это даже не желание. Это необходимость.

В конце концов, с дороги доносится пыхтящий звук мотора, выделяющийся на фоне пустынной ночи. Взглянув на часы, я вижу, что сейчас пять тридцать — время, когда большинство людей спит, погрузившись в свои сновидения. Ярко-желтая машина подъезжает к парковочному месту, хотя я не могу четко разобрать модель или детали. Дверь распахивается, и из нее выходит фигура, оглядывающаяся по сторонам. Когда она переводит взгляд на меня, ближайший уличный фонарь отражается от ее золотисто-светлых волос. Иден. Она выглядит напуганной. Возможно, она чувствует на себе чужой взгляд, слежку. Да, я здесь, Иден. Прямо сейчас мы связаны, она и я. Мы вполне можем быть единственными людьми, существующими в этот момент. Во тьме.

Она спешит покинуть мрачную парковку, двигаясь через лужи оранжевого света, освещающие путь к многоквартирному комплексу. Она продолжает нервно оглядываться через плечо, и мне становится интересно, всегда ли она такая обеспокоенная в месте, в котором живет? Или эта тревога развилась после исчезновения ее брата?

Она пропадает из виду как раз в тот момент, когда подъезжает черный Рэндж Ровер и паркуется в нескольких парковочных местах от меня. Быстрый взгляд на номер подтверждает, что это один из моих парней. Либо Томас, либо Лиам. Мой Ягуар, как и блестящий Рэндж Ровер, выглядит совершенно неуместно в этом захолустье. Если у них есть хоть какие-то мозги, они это поймут. Поэтому я завожу двигатель и переключаю фары на дальний свет, прежде чем трогаюсь с места. Моя грудь сжимается, и отвратительно примитивное ощущение начинает подбираться к горлу. Ревность, зависть, гнев. Потому что теперь они могут наблюдать за ней, а я нет. Это чувство пробирается под кожу, заражая меня изнутри, как болезнь.

Я звоню Джейсу, пока темные улицы Лондона проносятся за моим окном. Он отвечает после нескольких гудков, запыхавшись.

— Да.

— Отзови своих людей от Иден Харрис.

Многозначительная пауза, несколько вдохов и выдохов.

— Почему?

Я вешаю трубку.

Бывает так, что я побуждаю Джейса задавать вопросы, но не в этот раз.

Глава 7

Сейнт

— Простите меня, Отец, ибо я согрешил, — выдыхаю я, крестясь. — Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, прошла неделя с моей последней исповеди.

— Поведай мне свою исповедь, дитя, — скрипучий голос доносится из темноты.

Я колеблюсь, не в силах подобрать подходящие слова.

— Я отстранился от ангела.

Несколько минут тишины.

— Каким образом?

— Она просила меня о помощи, а я ей отказал. Теперь она посещает меня во сне и наблюдает за тем, как я горю.

— Почему ты отказал ей в помощи?

— Чтобы спасти ее, — шепчу я. И это правда. Я позволил Иден уйти, потому что мне что-то помешало заставить Джейса избавиться от нее. Значит, я действительно спас ее, не так ли?

— Прочти три раза Богородицу…

— Это… это что-то значит? Нечто большее? Это послание?

— Пути Господни неисповедимы. Он испытывает нас, — священник ерзает, и старая деревянная скамья скрипит под его весом. — Отец милосердия, Бог, через смерть и воскресение своего Сына примирил мир с собой и послал Святого Духа среди нас. Для прощения грехов, через служение Церкви я освобождаю вас от ваших грехов во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.

— Аминь.