Праведник поневоле

– Да, – беззвучно, одними губами проговорила она.

Верджил осторожно поцеловал ее, и этот поцелуй был восхитителен. Бьянка почувствовала тепло его рук у себя на лице, его губы на своих губах. Этот поцелуй отнял у нее силы, и, чтобы не упасть, она уцепилась за край дивана.

Вскоре чуткие, нежные ласки заставили ее забыть обо всем на свете, кроме находившегося рядом мужчины, и всецело раствориться в блаженстве, которое дарила ей близость с ним. Верджил жадно целовал Бьянку, пробуждая в ней трепетную страсть. На сей раз все было не так, как раньше: то, что они чувствовали, не походило на неистовство, которое внезапно вспыхнуло между ними среди развалин замка и в кабинете Верджила. Внутренним чутьем Бьянка угадала, что эта страсть много опаснее: лаская ее, Верджил пытался понять, готова ли она всецело отдаться ему, а ей хотелось, чтобы их поцелуй длился вечно, даже когда ее тело умоляло о более тесной близости и удовольствии, которое эта близость обещала. Тепло его рук завораживало девушку, порабощало ее чувства, лишало воли. Она не чувствовала сил пошевелиться даже для того, чтобы обвить его руками, и, когда Верджил прервал поцелуй, только и могла, что безмолвно смотреть в его голубые задумчивые глаза. Верджил гладил ее шею, прижимая ладонь к пульсирующей жилке, обнимал ее подрагивавшие плечи. Его глаза хранили прежнюю задумчивость, а способность размышлять в то время, когда она упивалась близостью с ним, поразила его.

Руки Верджила прикоснулись к ложбинке между ее грудей, а затем Бьянка почувствовала, как расстегнулась верхняя пуговица жилета, за ней вторая… Девушка крепче уцепилась за спинку дивана. И вот, наконец, жилет расстегнут и распахнут. Бьянка опустила глаза. Сквозь ткань рубашки проступали ее острые соски, явственно говорившие об овладевшем ею желании. Верджил стал медленно ласкать ее грудь, и взгляд Бьянки затуманился, и ее тело, разум и сердце слились воедино, томясь от неизбывного желания.

– Хотите, чтобы я занялся с вами любовью?

Бьянка едва расслышала обращенный к ней вопрос. Их взгляды встретились, и она попыталась вновь обрести способность мыслить и говорить, но его непрекращающиеся ласки рассеивали внимание и делали ее беспомощной.

Верджил вгляделся в ее лицо, словно силясь проникнуть в самые глубины сознания.

– Вы понимаете, что это будет означать?

Бьянка будто со стороны услышала свой голос:

– Да, мне кое-что известно о подобных вещах.

Быть может, именно эти слова, как острие, проделали брешь в нашедшем на них оцепенении и заставили очнуться. Верджил грустно улыбнулся.

– Я не об этом. – Он отошёл в сторону, а Бьянка в смущении бессильно опустилась на диван.

Взяв с каминной полки подсвечник, Верджил жестом подозвал Бьянку. Всем своим существом она почувствовала облегчение, хотя мысли ее по-прежнему путались.

Подведя Бьянку к двери, Верджил вложил ей в руку подсвечник.

– Бегите наверх. Живо!

Глаза Бьянки сверкнули; бросив взгляд на его задумчивое лицо, она зажала в руке подсвечник и поспешила к лестнице. Как ни плохо она соображала, но наконец смысл происходящего стал доходить до нее. Достигнув конца лестничного пролета, Бьянка поняла, что случилось. Верджил отправил ее вперед не для того, чтобы она могла подготовиться к ночи с ним.

Он вообще не собирался следовать за ней, ни сейчас, ни потом.

Глава 14

Взбив подушку и положив сверху другую, Бьянка беспокойно ворочалась в постели. Ее счастье, что Леклер такой порядочный человек, ей очень повезло с ним.

Оставленная для нее Мортоном ночная рубашка задралась кверху, и ощущавшееся в оголившихся бедрах возбуждение не давало покоя. Пытаясь его унять, Бьянка поправила рубашку.

Чрезвычайно порядочный человек. В высшей степени благородный. Воистину святой. Другой бы на его месте овладел ею прямо на диване, отнес к себе в комнату и теперь лежал бы рядом с ней…

А наутро она, одолеваемая тревожными мыслями, мучилась бы от сознания совершенной оплошности.

Но тогда тот, другой, заключил бы ее в объятия и рассеял ее тревогу.

Покоя все не было. Бьянке казалось, что пора бы ей успокоиться, но сон не шел – она бодрствовала, словно все еще ожидая чего-то.

В раздумьях о том, что же означал последний вопрос Верджила, прошло, наверное, полночи, и все это время в глубине души Бьянку не отпускала досада на него, на проявленное им благородство.

В доме воцарилась глубокая тишина. Где-то спал Мортон. В какой-то, к сожалению, неподходящей ей комнате находился Верджил. Он, несомненно, тоже спал спокойным, глубоким сном праведника. Даже привидения уснули. Только ей не спится. Она то и дело переворачивалась с боку на бок на огромной кровати, испытывая и облегчение, и сожаление одновременно. Наконец Бьянка откинула одеяло. Может, почитав немного, она отвлечется и уснет?

Под одеялом было тепло, однако стоило ей встать с постели, как ее тут же пробрал холод. В одной ночной рубашке она почувствовала себя неуютно, словно стояла нагой перед посторонними. Сдернув с кровати одеяло, девушка набросила его на себя, как пелерину, и натянула панталоны.