Праведные клятвы

Это безрассудно, но я чувствую, что эта девушка никогда не сбегала из дома, не гуляла допоздна и не выходила за рамки своей роли. И теперь она жаждет этого.

Её взгляд встречается с моим, и я понимаю, что попал в точку.

Нью-Йорк огромен, и я знаю, что Марко в конце концов её найдёт. Но я не могу не испытывать удовлетворение от мысли, что это разозлит её отца. Возможно, я немного играю с огнём, но ведь именно он задушил её своим контролем. А со мной она всегда будет в безопасности.

Хани прикусывает нижнюю губу, и на её лице появляется небольшая, неуверенная улыбка. Я не ошибся, придя сюда. Она оказалась идеальным отвлечением. Обычно я не ищу отвлечений, особенно когда ситуация настолько серьёзная, но мне нужно было увидеть её. И это определённо оказалось не тем, что я ожидал.

— Есть предложения, куда пойти? — спрашиваю.

— Я съем что угодно. Я сегодня пропустила обед. Мы были так заняты, что я ничего не успела взять. Выбирай сам, — отвечает она, и я беру с одной из вешалок кожаную куртку из нашей коллекции «Доминатрикс» в её размере и протягиваю ей. Знаю, что сегодня ночью будет холодно.

Она смотрит на куртку, затем останавливается как вкопанная, пока я веду её к ванной.

— Что? — спрашиваю я.

Она заворачивается в куртку и отбрасывает волосы за воротник.

— У нас нет чёрного хода.

Я смеюсь — настоящий, искренний смех вырывается, когда она только сейчас это осознаёт, а я тем временем открываю дверь ванной и направляюсь к задней части комнаты. Поднимаюсь на красный кожаный диван и приоткрываю окно.

Её глаза расширяются.

— Ты хочешь, чтобы я выпрыгнула в окно? — фыркает она.

— Подойди, — приказываю я. Слышу, как она бормочет, что это просто нелепо и она наверняка что-то себе повредит. — Я помогу тебе.

Я беру её за руку и тащу на диван, затем обхватываю её талию. В момент, когда я касаюсь её, она замирает и задерживает дыхание, а наши взгляды встречаются. Мой член едва заметно дёргается, когда напряжение между нами усиливается, и я поднимаю её достаточно высоко, чтобы она смогла перекинуть ногу через подоконник.

— Это так глупо, — шипит она себе под нос. — Чувствую себя чёртовым подростком.

Она осторожно выскальзывает наружу, а я следую за ней, выпрыгивая в окно. Мой отполированный ботинок скользит по гравию, и я замираю. Она тихо смеётся над моим неуклюжим приземлением.

— Ты когда-нибудь делала что-то подобное в подростковом возрасте? — спрашиваю я. Не знаю, почему меня это волнует, но любопытство берёт верх. Я предполагаю, что знаю про её воспитание, но, как никто другой, понимаю, что то, что на поверхности, не всегда истина.

Я снова поднимаю её, и она тянется, чтобы закрыть окно снаружи. Замок защёлкивается.

— Однажды, — отвечает она, когда я ставлю её на землю. — Но Марко поймал меня, прежде чем я успела покинуть территорию.

Я ухмыляюсь.

— Ты просто выбрала не того человека для побега.

Схватив её за руку, я веду нас вниз по узкому переулку. Она молчит, не произнося ни слова.

Через несколько кварталов мы оказываемся в самом сердце Нью-Йорка, неподалёку от Таймс-сквер. Здесь Марко вряд ли найдёт нас в ближайшее время. Интересно, понял ли он уже, что мы не выйдем через дверь.

— Почему ты думаешь, что можешь просто так заявиться, и я сразу соглашусь делать с тобой что угодно? — спрашивает Хани.

Я обвиваю её плечи рукой и притягиваю к себе, когда кто-то едва не толкает её. Она пахнет цветами и сладостью, и мне приятно осознавать, что она пользуется одним из ароматов из моего магазина.

На вопрос Хани легко ответить.

— Ты хочешь меня, я хочу тебя. Это притяжение было очевидно с самого первого момента нашей встречи.

С того самого момента, как Крю познакомил меня с младшей сестрой Риччи, которая должна была заменить Райю, я это почувствовал.

— Да, — говорит она. — Но…

— Никаких «но». Даже если бы ты вышла замуж за Крю, я бы всё равно нашёл способ быть с тобой.

И я действительно верю в эти слова. Чёрт, это могло бы развязать войну. Но с того момента, как я впервые увидел Хани, я знал, что так или иначе добьюсь её, чтобы избавиться от этой одержимости, даже ценой дружбы с Крю. И это не имеет никакого смысла. Я — человек контрактов, дисциплины. Но Хани? Из-за неё я брожу по Таймс-сквер, прячусь и скрываюсь ради ужина.

Почти нерешительно она говорит:

— Ты не сможешь меня заполучить. Ты же понимаешь это, верно?

Я поворачиваюсь к ней, приподнимая бровь.

— Ты в этом так уверена?

Её щеки снова заливаются краской, но в этот раз она не отводит взгляд.

— Я допустила ошибку на свадьбе своей сестры.

— Похоже, мы оба тогда оступились, но пострадал в итоге я, — замечаю я.

— Я не хотела этого.

— Нет? Ты уверена? Я никогда не говорил, что мне это не понравилось.

Она резко выдыхает.

— Что? Это у тебя какой-то фетиш или что-то в этом роде?

— Ты осуждаешь меня за это?

— Что? Нет, конечно нет. — Она быстро качает головой, явно обеспокоенная тем, что могла меня обидеть. Такая невинная.

И я не могу перестать думать о том, как можно было бы развратить её — открыть её сознание для моего мира. Но это почти противоречит всем тем ограничениям и границам, которые я сам для себя установил.