Правила абордажа

Слава подключил батарею питания и включил ночной прицел на винтовке. Проверил предохранитель и навел оружие на дом, угадывающийся внизу, под горой. Дом действительно был большой, двухэтажный. Карта не давала назначение сооружения, но что это не частное владение, было ясно. Рядом не было заметно даже намека на сад или огород. Скорее всего какое-то производственное здание ремонтно-дорожных служб. Об этом же говорили полосатые заградительные щиты из штакетника, сваленные на углу. С другой стороны дома стоял большой компрессор-прицеп со штуцерами для мощных шлангов. Да, сюда подсоединяют отбойные молотки. Это точно – какая-то ремонтная контора дорожников. Но машину свою ремонтники охранять не будут. А машина едва высовывается из-за угла задним бампером, и невозможно разобрать, что она из себя представляет. А вот и часовой появился. В бронежилете, в каске. Оружие, какое оружие? Выгляни подальше, сделай пару шагов. Хотя что может сказать оружие? И сербы, и боевики воюют в основном «калашниковыми». Правда, боевики редко каски носят. Но эта каска издали чем-то отличается от стандартной каски сербской армии, точно такой, как российская. Впрочем, и у сербов уже появились легкие кевларовые каски. Нет, пока ничего определенного сказать нельзя.

Движение слева.

Слава повернул ствол в сторону.

Вернулся Хаймлет.

– Где? – жестом показал Слава, спрашивая негра о напарнике. Володя парень своевольный, может проявить ненужную инициативу.

– Там... – тоже жестом ответил эфиоп. – Ждет, – уже сказал одним движением губ.

Слава неслышно поднялся и двинулся вверх, в гору, чтобы подальше отойти от часового и расспросить разведчика основательнее. Шагов через полста он остановился и присел на камень. Эфиоп был уже рядом.

– Что? – спросил Слава кивком головы.

– «Хаммер», – коротко ответил Хаймлет.

«Хаммер» – американский тяжелый джип. В бронированном варианте и с установленным на турнели тяжелым пулеметом выполняет в армии роль боевой машины пехоты. Но – в американской армии? У сепаратистов таких замечено не было.

– Часовой?

– Без знаков различия.

– Оружие?

– «М-16».

– Янки?

– Похоже.

Похоже было, что случай сам толкает американцев в руки группы. Именно их самих или хотя бы следы их присутствия и надеялся найти Слава.

– Бог правду видит...

Эфиоп перекрестился. Это выглядело со стороны не совсем привычно и даже несколько забавно, но Слава знал, что эфиопы более ранние православные, чем русские и сербы. Правда, православные монофизитского толка, более близкие по своей вере к армянской церкви, чем к русской, греческой или сербской.

Они спустились к отряду. Не останавливаясь и даже не посмотрев на ребят группы, Слава одним жестом четко показал направление на дом. Этим было сказано все. Уже на подходе он поднял руку ладонью назад. Приказ всем остановиться. Сам же, опять не оглянувшись, настолько действия были скоординированы, двинулся дальше. Часового он решил снять самостоятельно или же дать отбой, если что-то окажется не так, как предполагалось. Последнее слово за ним.

Часовой слишком неправильно выбрал позицию. Он ходил перед домом, охраняя машину и входную дверь. Но со стороны леса, вплотную подступающего к задней стене здания, обзора не имел.

В первый момент возникла мысль проникнуть сначала в сам дом. Но, не зная расположения комнат, не зная, в какой из них могут находиться солдаты, можно было сразу нарваться на пулю. Хотя, наверное, как во всех производственных помещениях, нижний этаж плохо приспособлен для жилья. Но риск был слишком велик и не оправдан.

Под задней стеной – подними только руку, и достанешь до подоконника – Слава «прогулялся» гусиным шагом, выбирая момент, когда звук шагов часового удалится от угла. И, выждав, неслышно перебежал к боковой стене. Шаги часового стихли. Что-то услышал или почувствовал? Слава замер, задерживая дыхание. Сердце его не колотилось учащенно, волнения не было, точно так же, как не бывает его у токаря или фрезеровщика, ежедневно привычным движением включающего свой станок. Шел обыкновенный рабочий процесс. Привычный.

Часовой двинулся назад. Характер шагов не изменился – все такие же небрежные. Он не насторожился, не стал красться. Американцы еще не поняли, что они вступили в войну. Они зовут это миротворческой миссией. Цинизм! Бомбят города с целью достичь мира. Себя обманывать американскому правительству не свойственно. И хорошо они понимают, что не обманут своей болтологией других. Это, наверное, и есть верх американской наглости. Очень типичной. Но скоро они по-другому запоют, когда начнут к их далеким берегам покойников привозить в рефрижераторах. И этот часовой, такой невнимательный, такой небрежный, сейчас поймет, какой оскал у войны, сейчас поймет, что здесь он быстро потеряет гордость за свою «самую богатую и счастливую» страну мира.

Шаги приближаются к углу. Так, так... Еще пару раз шагни, еще... И можешь не останавливаться... Лучше было бы тебе, парень, и за угол заглянуть – вдруг что-то интересное увидишь... Очень тебя прошу!