Правила Барби (СИ)

Я обессилено опустился на твердое сиденье в зале ожидания и закрыл лицо руками. Горло сводило от ужаса и неизвестной мне ранее режущей боли. Я не мог вдохнуть, от быстрого бега мои легкие едва не взорвались.

Я задыхался вместе с ней.

И если она умрет, я умру вместе с ней.

***

– Ты можешь идти, – раздался голос Эванса в моей голове, перемещая меня в прошлое. Я подошел к двери его кабинета и схватился за ручку, так и не решаясь прокрутить ее и открыть дверь.

И проблема была в том, что я не мог уйти. Ведь Эванс уже озвучил свое предложение. И оно словно цепями сковало все мое тело. И дело было в одном единственном и сокровенном, на что мне никогда не было плевать, как бы я ни старался убедить себя в обратном, и я вовсе не о компании.

Время шло, а я так и стоял, чувствуя запах деревянной двери, книг и аромат вишневых карамелек, что было сущим бредом моего больного воображения, ведь Ее не было в этом доме уже четыре года. А значит, здесь не могло пахнуть Ею. Я тронулся, напрочь, потерял весь свой разум.

– Она ни за что не согласится быть со мной, – тихо сказал я, пытаясь отыскать в том, что когда-то было моим сердцем остатки чести отказать Эвансу, ведь он предлагал мне Ее в обмен на мой голос на следующем заседании совета, когда Джонсон и его шестерки попытаются убрать его. Но как бы я ни старался, не мог найти веских причин, почему бы я был против, только уверенные «за». – Ты не сможешь ее заставить. Проще заставить солнце перегореть, чем твою дочь сделать то, что она не желает делать.

Я обреченно взглянул на него и заметил жуткую самоуверенную улыбку, она так и кричала: «Я вижу тебя насквозь, Джефри, я знаю, что ты одержим Ею, и даже после разбитого сердца не сможешь отказаться от возможности получить Ее себе».

– Предоставь это мне. Она будет с тобой и более того, она сама попросит тебя об этом, – заверил Эванс.

Было просто говорить себе, что меня волнует компания, будто мне хочется спасти ее от краха, сохранить наследие, и поэтому я согласился на предложение Эванса. Но это была ложь. Я лгал сам себе, ведь думал, что таким образом спасу то, что осталось от моего сердца – не позволю Барбаре пройтись своими туфлями на высоких каблуках по пепелищу, которое она оставила после себя.

Я так отчаялся, что готов был выменять ее словно какую-то вещь. Потому что все эти пять лет любовь к ней не стихала, мне удавалось держать ее за закрытыми дверьми, но подобно сотням воздушных розовых шаров, временами она вырывалась и сносила эту дверь с петель, вынуждая меня ставить новую и новую и новую. Пока не осталось даже дверного проема. Ведь удерживать это было просто невозможно.

Но увидев ее спустя год, и столкнувшись с ее ненавистью, я забыл, почему вообще пошел на это. Забыл, что в тот самый момент, когда Эванс пообещал мне ее, я хотел не оттолкнуть ее, а искупить свою вину и показать ей, что она может больше не бежать из этого города, она может больше не бежать от меня. Но я позволил ненависти и старым обидам управлять мной. Я разозлился на нее. Она ведь переспала с моим братом, она изменила мне, когда не прошло и суток после нашей ссоры.

Я идиот, я чертов идиот! О какой такой мести я думал, если первым извалялся в этой грязи, а заодно извалял и ее? Конечно, я все еще злился, что она изменила мне с Мейсоном, хотя точки между нами так и не были расставлены. Черт да ее первый раз даже для меня имел больше значения, чем для нее. Но правда в том, что даже осознавая, что она переспала с моим братом, я не думал отказываться от нее, вот какая власть была в руках у Барбары Эванс.

Через сорок минут в зале появился врач. Барбара была стабильна, приступ купировали, на меня посыпались десятки медицинских терминов, но смысл был один: теперь она в безопасности.

И наконец, за последние минуты, проведенные в собственных терзаниях, я выдохнул. Горло по прежнему сводило от тяжести, и мне казалось, что все произошедшее сон, что меня кто-то водит за нос и обманывает насчет ее самочувствия, поэтому мне не терпелось увидеть ее лично.

– А вы ей…? – спросил доктор – высокий и худой мужчина лет сорока с причудливой стрижкой.

– Мы помолвлены.

Он кивнул.

– Мы расположили ее в палате, потребуется остаться на ночь, чтобы сделать кое-какие тесты.

– Вы сказали с ней все хорошо, зачем ей оставаться? – Я растерял все самообладание и напирал на доктора, словно это он был виноват во всем этом. Но он не был. Она чуть не умерла из-за меня. Потому что я затеял эту жалкую игру, потому что я заставил ее идти со мной, потому что я поддался собственным демонам и не уберег ее от этого мира. Я не обратил внимания на ее слова, а она сказала, что пирожные передали от меня, кто-то подсунул их ей специально, кто-то хотел ее смерти, но кто?

Под моим воинственным взглядом доктор сжался.