Правила борьбы

Они срывали друг с друга одежду. Мокрые от пота тела тут же покрывались слоем мелких золотистых песчинок. Песок был даже на губах, но Кастер все равно целовал Виту не только в губы, но и в шею, рисовал на грязной от песка коже языком, и сам пьянел от этого безумия, а потом разводил его ноги, обнимал его и трахал, растирая прилипшие к телу песчинки в пыль, кусая губы, сжимая бедра, позволяя царапать собственные плечи, признаваясь в любви и ненависти, поражаясь, что пошлый, совсем развращенный Виту способен тихо стонать от удовольствия и, несмотря на жару, пристраиваться к нему поближе – не для того чтобы подразнить, а чтобы украдкой поцеловать в плечо.

После такого приятно было просто лежать голышом на песке, в темноте под черным небом и даже курить не хотелось. Молчать и жить, будто это не Пекло, будто эта ночь с ними навсегда.

Глава 47. Бытовая суета и поцелуи в майку

Вернулись они, когда уже светало, но зато с едой, и за это никто не стал ругаться, что Кастер пропустил свое дежурство, и даже Берг не придирался к исцарапанной мелкими камнями коже у обоих, решив, что они могут творить, что хотят, если шкура им не дорога.

– Делайте, что хотите, – так, в сущности, он и сказал, уходя на дежурство и поручая Ярвана Мартину, как главному бездельнику клана.

Бездельником его прозвал Кастер, узнав, что очкарик наотрез отказывается браться за оружие и учиться стрелять.

– Я боюсь, а если я всех убивать начну? – лепетал он. – Я же того… идиот.

– Полный, – ругался Кастер, но заставлять его не стал, потому что бытовой работой завалить трусливого очкарика можно было всегда – вон за Ярваном присматривать, есть готовить, воду набирать, да мало ли чего еще.

Шеф тоже не собирался настаивать. Дел и без этого было полно. Кому-то надо было съездить за Тоби и Боби.

– Если эти черти еще живы, надо их к нам.

– Ну мы тут точно ни при чем, – сказал Кастер, пожимая плечами.

Он понятия не имел, где жили эти двое, знать их не знал и ехать, конечно же, не мог. На разведку в горы их тоже не взяли.

– Короче, просто охраняйте тут всех, – сказал Шеф, уходя с Лотаром, Вильхаром и Кирком.

– Всех – это калек, баб и немощных, – проворчал Кастер и получил подзатыльник от Виту, хотя все именно так и было.

Ярван, вроде живой, а все же слабый, был не то что бойцом, а даже собеседником дерьмовым. Ирон на ногах стоял и оружие взять мог, но время от времени его шатало, а вот Берг неожиданно начал хромать, как припадочный.

– Предлагаю дежурить вместе и, чтобы нескучно было, перебирать на посту двигатель, – прошептал Виту сразу после подзатыльника.

– Когда ты говоришь мне это в ухо, я хочу перебирать тебя, разбирать и собирать снова…

– Да бля! – в итоге орал Берг, в очередной раз едва не налетев на этих двоих, жадно целующихся прямо у входа в ангар. – Достали, – ругался он и ковылял прочь.

– Лучше бы в буре вздрочнул под порнуху, – фыркнул Кастер, неохотно отрываясь от Виту.

На дежурство они, конечно, ехали, но дежурили кое-как, то и дело целуя друг друга в плечи, в шею, в лямку майки, без всякого смысла, а то и вовсе проводя языком по какому-то из шрамов. У Виту он был один, на лице, он балдел от прикосновений к нему. У Кастера их было много – от пуль, от ножа, от какой-то херни, как говорил сам Кастер, не в силах уже вспомнить, откуда возникла та или другая бугристая полоса на загорелой коже. Он вздрагивал от таких поцелуев, иногда ругался, строил недовольные рожи, но потом все равно лез целоваться и даже кусаться.

– Господи, мы с тобой как два малолетних зверька, – вздыхал Виту, понимая, что таким придурком еще никогда в жизни не был, при этом просто из дурости показывал Кастеру язык, а тот, не будь дураком, кусал его за этот язык и хохотал.

– Мы не малолетние зверьки хотя бы потому, что много и вкусно трахаемся.

– Даже на дежурстве, – со смехом отвечал Виту.

– Подумаешь, – фыркал Кастер, захлопывал капот машины, хватал Виту за волосы и толкал к машине.

– Ох, какие мы грозные, – смеялся Виту и безумно хотел жесткого, дикого секса, но засранец Кастер все равно осыпал его поцелуями, гладил бока и бедра, заставляя выть от нетерпения, а потом неспешно проникал, дразнил и шептал на ухо всякие глупости. В итоге, конечно, трахал так, что трудно было не кричать. Учился он не просто быстро, а почти мгновенно. Стоило ему перестать думать, и в нем словно просыпалась настоящая страсть.

– Если Шеф узнает, что мы так дежурим, отпиздит обоих, – говорил потом Кастер, сидя на капоте машины и глядя на крохотную часть горизонта, которая была видна из машины в этот жаркий день.

– Мы ему не скажем, – отвечал Виту, хотя сам понимал, что это все не дело.

Они не на курорте, чтобы трахаться снова и снова, без остановки, а потом воду тратить на то, чтобы сперму с машины смывать. Неразумно все это было настолько, что страшно становилось именно от того, что разуму на эту неразумность, в сущности, было наплевать.